Ты - моя тайна
Шрифт:
Она надавила на рычаг, но не выпускала из рук трубку, словно в ней оставалась частица Джейка. Кэрри плакала.
«Мне придется с этим примириться», — размышлял Джейк. Ему стало ясно, что Кэрри его ненавидит. Совсем иначе он представлял себе их прощание. Потому что собирался повидаться с ней в последний раз… «Нет, вовсе не так, — возражал он себе, — потому что я хочу избавить ее от страданий». И у него остался последний шанс с ней поговорить. Последнее задание Джейка Стюарт назвал опасным, и голос у него звучал встревоженно. А Джейк думал о боли в ноге, которая переместилась в
Следующие два часа Джейк возился с укладкой вещей и другими приготовлениями к отъезду. Оставил записку для Меган. Уведомил своих поверенных. Написал письмо Джулии.
За эти два часа он принял решение. Чего бы это ни стоило, при любых обстоятельствах он должен повидать Кэрри. И добьется своего. Заставит себя выслушать.
Звонок в дверь ее удивил и внезапно вернул к действительности. Часы, прошедшие после телефонного разговора с Джейком, она провела в трансе, без мыслей и эмоций. Кэрри огляделась и не узнала свою квартиру в наступивших сумерках. Она включила лампу, протерла глаза и заковыляла к двери на онемевших от долгого сидения ногах.
— Кто там? — спросила она.
На двери не было глазка.
— Джейк.
Он тоже был не в себе. Голос Кэрри его потряс. «Вот я здесь, — подумал он, — и она дома». Плана у него не было. Никаких заранее заготовленных речей. Все придет само собой. Если Кэрри откроет дверь.
Она открывала медленно, словно противясь своей зависимости от него, которая возрастала с каждым поворотом ключа в замке.
— Привет, — произнесла она слабым голосом, отводя взгляд.
— Можно войти? — спросил он и прислонился к двери, потому что после подъема по лестнице у него болела нога.
Он посмотрел ей в лицо, такое грустное, напряженное, измученное. Кэрри по-прежнему от него отворачивалась. Не отвечая на вопрос, она широко распахнула дверь и жестом предложила ему войти.
— Ты хромаешь, — сказала она ему в спину, и ее голос наконец ожил — от беспокойства за него.
— Немного.
Он обернулся, и их глаза встретились. Джейк протянул руку, но не двинулся с места. Он не хотел ее напугать.
Кэрри двинулась к нему — медленно и робко. Она не могла не заметить, не могла неверно истолковать выражение его глаз. Он ее любит. Наконец-то! Теперь она в этом не сомневалась. Кэрри была не в состоянии рассуждать.
— Кэролайн, — прошептал он и заключил ее в объятия.
Он целовал ее, вначале осторожно, потом страстно. Кэрри отвечала самозабвенно и порывисто, а он все повторял шепотом ее имя.
Джейк отвел ее в спальню. Бережно и нежно раздел и разделся сам. Лег рядом с ней, взял ее лицо в свои ладони и посмотрел на Кэрри полными любви глазами, в которых не было даже тени сомнений. Он знал, что сегодня биение сердца Кэрри не вызовет в его памяти призраков и ночных кошмаров — он этого не допустит. Эта ночь принадлежит Кэрри, и она должна быть прекрасной.
Их глаза встретились. Они выражали любовь и желание. Но в чудесных голубых глазах Кэрри отражались еще смятение и страх.
— Милая, что с тобой?
Кэрри отвернулась, едва он заговорил.
— Я никогда… — Она замолчала,
— Никогда что? — Он произнес это ласково, обеспокоенно, явно ничего не понимая.
Кэрри помотала головой. Он вряд ли мог такое предположить. Но через несколько минут все равно узнает. Ее ответ был едва слышен, но она знала, что Джейк услышал ее слова, так как его тело вдруг напряглось.
— У меня никогда не было мужчины…
— Никогда? — повторил он, пораженный; у него не было сомнений насчет Майкла, и он полагал, что были и другие.
Джейк взглянул в широко открытые, доверчивые, невинные голубые глаза, и они сказали, что она принадлежит ему, и только ему одному.
— А сейчас ты хотела бы этого?
— Да, — ответила она тихо и твердо.
Джейк крепко прижал ее к себе, чувствуя тепло и мягкость ее тела. И напряжение — Кэрри немного боялась. Джейк молча ее обнимал. Он так сильно ее любил и жаждал близости. Но больше всего он хотел, чтобы она познала всю силу его чувства и поверила в него, прежде чем он ею овладеет, чтобы их физическая близость стала чудесным подтверждением их глубокой любви, долгим напоминанием о радости и наслаждении. Такого могло и не случиться после первого сближения.
Будь у них побольше времени!
— Я люблю тебя, Кэролайн, — сказал он.
И ощутил, как подействовали на нее его слова. Напряжение как рукой сняло, и Кэрри крепче прижалась к нему. Страх в ее глазах сменился желанием, страстным и бесстрашным. Кэрри нашла своими мягкими, чувствительными губами его губы.
Как долго и как часто мечтала она об этом, не веря в осуществление своих грез! Но теперь это стало реальностью, куда более чудесной и богатой, чем все ее мечты. Джейк рядом, и сила его рук, биение его сердца, тепло его губ, страстное выражение его глаз — все это говорит о его желании. И ее тело ему отвечает, отвечает естественно и беззаветно. Она хочет Джейка все сильнее и сильнее с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением. Она хочет ощутить его в себе. Ей нужен он весь, вся его любовь…
— Я люблю тебя, Джейк, — успела выговорить она перед тем, как ее тело познало его.
Джейк продолжал держать ее в объятиях, нежно целуя, и Кэрри отвечала на его поцелуи с такой же нежностью. Ее девственность сделала их взаимное обладание особенно интимным, необычайным, единственным. Навсегда.
— Тебе не было больно? — спросил с беспокойством Джейк, слегка отстраняясь.
— Ничуть, — ответила Кэрри, снова привлекая его к себе. Близость, тесная связь, возникшая между ними, свет любви в его глазах — все это придало ей смелости; после долгих лет она могла наконец легко и свободно разговаривать с Джейком. — Я просто счастлива.
— Я тоже, — сказал Джейк.
Он продолжал молча держать ее в объятиях, навсегда запечатлевая в памяти малейшие подробности произошедшего между ними. Наконец он заговорил:
— Все эти годы… Моя одержимость тобой. Твоя… — Он умолк.
— …Одержимость, — быстро добавила Кэрри.
— Одержимость мной. Я просто не мог допустить, чтобы это кончилось, а ты так и не узнала, что я чувствую, что я чувствовал так долго. Я хотел, чтобы ты знала, что я хотел любить тебя, быть с тобой, обладать тобой с первой минуты нашего знакомства. Помнишь? Ты помнишь первый наш воскресный ужин в Стэнфорде?