Ты - наша
Шрифт:
— Что, так и поют?
Черт, если родители хотя бы краем уха услышат, что я пою такие песни, меня точно запрут дома и заставят наизусть всю книгу молитв выучить!
— Ну да, — Маринка явно не понимает моего замешательства и не оценивает степень шока, — ой, все! Не отвлекай, а то не услышим, как нас вызывать будут!
— А нас вместе вызывать будут?
Так, мне надо под любым предлогом отсюда убраться…
— Конечно, — фыркает Маринка, — ты видела, сколько народу? Если по одиночке,
— Но я не учила ничего… И слов не знаю.
И не хочу знать, кстати…
— Ну и ладно! Я же говорю, со мной просто постоишь, рот пооткрываешь.
Так и не поняв, зачем я нужна Маринке, если тут и без того массовка плотная, я замолкаю и снова оглядываюсь, пытаясь определить, в какую сторону ближе выходить.
Вокруг нас полно народу, все галдят, перешушукиваются, смотрят друг на друга недобро. Конечно, все друг другу соперницы. Пока еще просто нежными словами обмениваются. Кто-то кого-то назвал неправильно, кто-то на кого-то посмотрел…
Но, судя по накалу страстей, до физической агрессии недалеко.
Хм… Если Маринка надеется, что я буду от нее конкуренток отгонять, то совершенно зря. Я — вообще не боец. С Лисом и Тошкой это чисто случайность была.
Принимать участие в крысиных бегах я резко передумываю, потому что возможность получения бонусов и преференций от участия в группе пока под большим вопросом, а вот звездюли от родителей, если они узнают, что именно я пою на своих дополнительных занятиях, вполне реальны.
Нет уж, слишком велик риск…
— Марин, я вспомнила, что мне надо…
Я поднимаюсь с места, чтоб протиснуться между рядами к выходу, и в этот момент парень с переднего ряда, один из музыкантов группы, высокий, худой и симпатичный, встает и начинает говорить:
— Так, сейчас первый ряд…
Он говорит негромко, все настороженно прислушиваются, а я испуганно замираю в самой неудобной из возможных поз: сусликом перед фарами автомобиля.
И глаза, наверно, такие же дурные.
Из-за того, что я стою, девчонка позади не видит своего кумира и злится.
— Да сядь ты, корова! — шипит она и дергает меня за и без того неплотный хвост.
Резинка с треском лопается, мои лохмы, которые я так и не сумела за весь день привести в божеский вид, рассыпаются по плечам и лезут в лицо, а парень внезапно обращает на меня внимание:
— О, стоп! Это кто еще?
Он смотрит на меня, но в то, что реально заметил, верится с трудом, потому я оглядываюсь по сторонам, искренне надеясь, что не объект его внимания, а затем, поняв, что чуда не произошло таки, неуверенно пищу:
— Я?
— Ты! Рапунцель! Дуй сюда!
— Эм-м-м… Но я…
— Ну быстрее, чего застыла?
— Вот кор-р-рова, — злобно рычит девчонка, которая
Похоже, она совсем не рада тому, что невольно сыграла против себя, не устранив, а, наоборот, выделив конкурентку.
— Ну ты чего? — шипит Маринка, а затем кричит весело парню, который позвал меня, — Саш, возьми меня лучше! Она петь не умеет!
Но Саша задумчиво осматривает меня, затем снова кивает, приглашая на сцену и бормоча что-то себе под нос.
Слышу только “нахрена петь, если такой рот”.
Не понимаю, о чем он, да и не особо стремлюсь.
И на сцену выходить тоже не стремлюсь.
Еще раз смотрю в сторону входа, наплевав уже на то, как это будет выглядеть со стороны. Пусть бегство, вообще пофиг.
И в дверях вижу Тошку! Он смотрит на меня, всем своим видом выражая неодобрение. И мне даже на расстоянии заметно, насколько Тошка зол и раздражен. Почему-то именно этот невыносимо дурацкий собственнический взгляд выводит невероятно!
Весь день Тошки и близко не было, и я, честно говоря, немного успокоилась. В конце концов, в том, что он внезапно сошел с ума и решил, что может начать ко мне приставать, моей вины нет. Я повода не давала.
Конечно, дружбе нашей конец, и это больно и жестоко, но что поделать? Ответить на его чувства я не могу, Тошка навсегда для меня — друг детства. А с друзьями не спят.
И теперь, даже если он сам захочет все вернуть на прежние рельсы, я не смогу. Просто потому, что буду каждую минуту рядом с ним думать, а не прокручивает ли мой друг в голове порно-картинки с моим участием? Так и с ума сойти недолго…
Тошка открывает рот, он явно намерен что-то сказать сейчас, может, во всеуслышанье заявить, что я — его девушка, или еще какую-то такую же невыносимую глупость, и я, пытаясь опередить его, торопливо говорю Сашке:
— Сейчас, одну минуту.
И, не глядя больше на своего бывшего друга, иду по проходу к сцене.
Поднимаюсь, немного робея перед залом, хотя эти эмоции мне знакомы, в хоре пою ведь, да и на отчетных концертах по классу фортепиано в музыкальной школе приходилось выступать.
Но там я готовилась, точно знала, чего ждать, а здесь…
Я смотрю на сидящих в первом ряду троих парней, участников группы, названия которой я до сих пор не знаю, кстати, и робко улыбаюсь.
Дурацкие волосы, волнами падающие ниже бедер, жутко мешают, но второй резинки у меня нет, и времени воевать с прической при помощи шпилек, тоже. Обычно я убираю все в тугой пучок, делаю хвост или банально косу плету. Но сегодня все против меня. И волосы тоже!
— Рапунцель, блять, — задумчиво говорит один из парней, затем поворачивается к Саше, — и нахера нам эта ромашка?