Ты - наша
Шрифт:
И я невольно подаюсь в нему, выходя из-под защиты спины Камня и попадая под сканирование светлых от злобы глаз Лиса.
— Малыш, он тебя не обидел? — тут же реагирует он на мое движение и мягким, едва уловимым скольжением оказывается рядом, трогает за подбородок, ласкающе так, нежно. — Напугал?
— Лапы от нее! — Камень тоже сдивгается, пытаясь меня снова закрыть, — это ты ее пугаешь все время, сучара!
— Да ты охуел! — Лис, как всегда мгновенно переходя от одной эмоции к другой, жестко толкает обеими руками Камня в сторону,
Камень, само собой, не толкается, и вообще очень оправдывает свое прозвище, даже с места не сдвинувшись. Вот только нормальные камни не отвечают.
А этот, зарычав, плечом бортует Лиса к двери, словно заправский игрок в регби. Но Лис, не собираясь играть по правилам хозяина дома, цепляет его за руку и как-то очень хитро перескакивает со своего места за спину Камня и сжимает его шею в мощном захвате!
Клянусь, это в одно мгновение происходит, я даже понять ничего не успеваю, кроме того, что сейчас тут опять драка будет! И мне бы с линии обстрела убраться, а то затопчут!
Машинально пытаюсь отступить, путаюсь в собственных ногах и с воплем лечу на пол!
Твердый!
Очень твердый пол!
Дух вышибает напрочь!
— Ох… — в глазах темнеет, ладоням и коленям больно.
— Бля-а-а… Маленькая!
Камень, судя по сдавленному воплю, просто стряхнувший Лиса с шеи куда-то в сторону, падает на колени рядом со мной, подхватывает на руки, и через мгновение я ощущаю под спиной мягкую плюшевую поверхность дивана.
Камень склоняется надо мной, тревожно ощупывает большими своими ладонями:
— Где ударилась? А? Где? Здесь?
Молча, все еще в легком шоке, протягиваю ему обе ладони, чуть-чуть отбитые о ламинат, и Камень, тихо выдохнув, гладит их, а потом прижимается губами!
Прямо в самый центр сначала одной ладони, потом второй! И меня дергает током от этих простых, и, казалось бы, невинных прикосновений.
Замираю, не в силах сделать хотя бы еще одно движение, завороженная запредельной интимностью момента.
Смотрю на склоненную темноволосую макушку, и, кажется, дрожу от напряжения и возбуждения.
Странное раздвоенное состояние накрывает с головой: так резко все, так внезапно!
Вот только что я на полу лежала, а парни собирались, да что там собирались! — дрались уже опять!
А сейчас я на диване, а Лешка — каменной покорной глыбой — передо мной на коленях. И губы его обжигают, хотя, вроде бы, ничего такого не делают… И раньше он себе больше позволял, куда больше! Но почему-то именно сейчас его горячее дыхание на чуть болящих ладонях будоражит настолько, что дышать тяжело.
И в глазах — мушки белые…
И шепот, тихий такой, взволнованный…
— Малыш… Малыш… Больно ударилась? Прости меня, прости… Дай гляну, где… На коленки упала? Дай посмотрю…
И я не сразу, далеко не сразу понимаю, что шепот этот — не Лешкин!
И так же не сразу понимаю, что меня трогают еще одни руки. Не менее горячие и куда
Потому что Лешка словно замер передо мной на коленях, и гладит, гладит губами ладони, посылая миллионы мурашек по всему телу, вызывая томную, сладкую слабость, безволие… И этим безволием вовсю пользуется Лис!
Присутствие его очень ощутимо, этот наглец сидит в ногах и вовсю гладит мои ступни и лодыжки. Ступни — голые уже, хотя вот только что дутики были на них. И носки. А сейчас — ничего! Обжигающе откровенные прикосновения к обнаженной коже — словно клеймят меня, больно даже! Сладкой, мучительной болью.
Я дергаюсь, осознав произошедшее, снова со стороны глянув на ситуацию, где я опять между двумя парнями. И каждый из них трогает меня! Пока что довольно невинно… Или нет?
Камень, судорожно вдохнув подрагивающими ноздрями запах моей кожи, неожиданно впивается губами в суматошно бьющуюся венку за запястье…
Боже, нет! Это вообще не невинно!
— Блять… Джинсы эти… Не посмотришь нихера… Малыш, снимем? Да? Только посмотрим, что там… Вдруг, ссадина?
Боже-е-е… Не-е-е-т…
Темная, душная, не позволяющая думать и принимать решения паника накрывает с головой.
Я бессильно смотрю, как Камень, вообще не обращая внимания на то, что делает с моими ногами Лис, мягко продвигается губами все выше и выше по рукам: от запястий, к внутренней стороне предплечий, к сгибу локтевому. И это так чувствительно… Я никогда, никогда не думала, что у меня вот тут, именно тут, настолько остро, настолько волнующе все ощущается. И сладко мне от этих прикосновений, жадных и одновременно просительных. И больно, потому что каждый поцелуй — в сердце отзывается, током крови несется в голову, выключая там последние резервы, отвечающие за осознанность…
Обезумевшая, я не понимаю, как и в какой момент с меня слетают джинсы, и только вздрагиваю всем телом, когда к обнаженной коже бедер прикасаются опытные, такие неожиданно властные руки.
Растерянно перевожу взгляд с темноволосой макушки на светловолосую…
И крепко зажмуриваюсь, трусливо отказываясь верить в происходящее, когда Лис, сведя с ума внезапно темным, пристреливающим взглядом, наклоняется и целует… колени!
Что-то бормочет при этом, сбивчивое, непонятное, жаркое…
Их слишком много, этих прикосновений, этих поцелуев, опытных ладоней на мне, жарких губ, безумного умоляющего шепота, и все более требовательных ласк…
И это надо остановить, пока не поздно… Хотя, поздно же… Поздно… Но как они могут… Так?
И я?
Как я могу?
— Маленькая… — Камень, ревниво кольнув взглядом в сторону Лиса и оскалившись, но почему-то не остановив его, жарко и нежно гладящего мне уже не колени, а бедра, все выше и выше, тянет к себе за талию, проводит ладонями по рубашке, и пуговицы расстреливаются от этого легкого касания, словно пули, вхолостую летящие в разные стороны. — Можно? Можно?