Ты (не) для меня
Шрифт:
– Лика. Ты где опять бродишь?
Мне сегодня везет, как никогда: такси нашлось поблизости и принесло меня в клуб какими-то огородами, минуя пробки и светофоры. Несколько минут задержки – ерунда. Это не считается вовсе!
– Я уже бегу в гримерку!
Марьяна ловит меня за руку. На бегу. Заставляет развернуться на каблуках и замереть, глядя прямо в ее высокую грудь.
– Погоди. Пара слов.
– Зачем ты носишь все время эти платформы? Я не могу так разговаривать, ты – как колокольня, Марьян!
Крайне
– Не уходи от темы. – Конечно же, с ней не прокатывают никакие отмазки. Это не женщина, а настоящий таран – всегда добивается, чего хочет. – Ко мне в кабинет, хочу пообщаться.
Что же за день сегодня такой? Одни сплошные серьезные разговоры…
Кабинет Марьяны – точно такая же гримерка, что и у всех остальных танцовщиц. Просто побольше размером, и рассчитанная только на нее.
А еще там есть душевая и место для сна. Порой кажется, что эта сумасшедшая женщина вообще отсюда не вылезает. Во всяком случае, за пределами клуба я никогда ее не встречала, с тех пор, как она ушла из танцевальной студии, а нас за собою привела.
– Можешь пока здесь краситься. Чтобы время не терять.
Ого.
Это что-то совсем выходящее за грани!
– Я лучше за своей косметичкой сгоняю. Не нужно, Марьян…
– Держи. И не рыпайся. – Мне в руки ложится набор кистей, еще не вскрытый, и коробочка с гримом.
– А что случилось-то?
Я не настолько сильно опоздала, чтобы вот так серьезно готовиться к трепке. А это будет трепка, однозначно. Явно не для добрых наставлений меня сюда привели!
– Что у тебя случилось во время привата?
Блин!
Рука дернулась, стрелка уехала куда-то к виску.
– Да не очкуй ты. Сиди спокойно. Дай, сама тебя нарисую.
Уверенным движением она стирает с моего лица все лишнее, и широкими, уверенными мазками делает мне новую физиономию. Каждый раз замираю, глядя на эту магию. Вместо одной Анжелики появляется совсем другая…
– Так почему ты вчера сбежала, как ошпаренная? Даже деньги свои не взяла?
Хорошо, что можно потянуть с ответом. Она рисует мне губы – делает их пухлее, ярче, слаще, чем мои родные…
– Слушай, тебе надо работать визажистом, Марьян. Это же какой талант пропадает!
И нисколько не кривлю душой: ее грим – настоящее произведение искусства. Никто еще не смог сделать так же круто, как она.
– Не переводи стрелки. Я задала вопрос. Отвечай.
Сглатываю. Глаза бегают. Ей врать нельзя – не имею права. Да и без толку: эта женщина всех видит насквозь. Даже моя мама так хорошо не знает свою дочь, как
– Устала. Очень. Хотелось быстрее домой.
И ведь правду же говорю. Абсолютную. С ног валилась. Они просто меня не держали…
– Другому кому соврешь. А мне – не надо. Я видела запись с камер.
Черт!
– Анжелика. – Она совсем случайно, конечно же, задела пальцем мой нос. И почти так же случайно за него дернула. – Ты понимаешь, чем все это может закончиться?
– Ничем.
– Лика! – Она так же грозно рявкала, когда я ленилась на тренировках или боялась выполнить новое сальто – сложное, хитро сделанное и опасное. Я вздрагивала, хмурилась, а потом шла и делала. С первого раза!
– Не надо так со мной разговаривать, Марьян. Я – не маленькая девочка больше. И прекрасно знаю, когда нужно остановиться!
– Ты позволила клиенту тебя лапать. И целовать. – Суровая женщина придавливает меня к стулу, держит за плечи, не давая вскочить и убежать. – Забыла, что это запрещено?
Наш клуб – элитный. У нас только танцы. Очень откровенные порой, но очень красивые, сложные и потрясающие воображение. Они возбуждают. Притягивают. Сводят с ума зрителей…
Но все удовольствие – только для глаз смотрящих. Все. Ничего лишнего. Никаких рук. Никогда. Ни за какие деньги.
– Забыла. Можешь выкатить штраф. Забери все, что все вчера заработано.
Жалко. Очень жалко – там была приличная сумма. У нас приваты стоят очень хороших денег. Я уже почти прибавила их к той «кубышке», что собирала на квартиру.
Что ж.. Обидно, конечно, да только они – не последние. Заработаю еще. Главное, чтобы Марьяна меня не выгнала отсюда!
– Ты дура, Лик?
– Не зарывайся, Марьян. – Вскочила со стула. Грим закончен, я – роковая красотка. Разговор, кажется, тоже подошел к концу. – То, что с тобой случилась беда, не повод теперь всех грести под одну гребенку!
– Я тебе добра желаю. И не хочу, чтобы ты за мной повторила…
Отворачивается. Прячет глаза.
Такая вся сильная, успешная, такая властная… И такая несчастная, в то же время…
– Прости меня. Правда, прости. – Обнимаю сзади. Знаю, что это ничего уже не изменит. И она не будет плакать на моем плече, выпуская свое застаревшее горе. Оно так и живет в Марьяне, не позволяет ей стать другой – прошлой, веселой, яркой и жизнерадостной. А мы еще это помним – все, кто уже давно работает с этим тренером.
– Дурочка. Я же за всех вас, как за своих детей, переживаю…
– Послушай, мы все можем наделать глупостей. И для этого не обязательно спать с клиентами клуба. Можно влюбиться в соседа, в попутчика на маршрутке, да даже – в начальника на другой работе! Всех не убережешь. Не бери на себя больше, чем надо…