Ты не мой BOY
Шрифт:
– У тебя все нормально?
– оглядывается Шмель.
Киваю.
– Не похоже...
"Забей", - взмахиваю рукой.
Иван играет тихо на гитаре.
– "Ты жe знaлa я кaмeнь... Тoлькo oчелoвечен... "
– Короче, улетели наши по гранту в Финляндию. Сегодня последних двоих экстренно за два часа оформляли.
– “...Тo дo слёз от вoлнения… тo дo шрамoв на теле… Да я видел затмение… тoлькo думал успеем…”.
– Ну и девчонку новую Аиша засунула, Полину. Крута, малышка...
– "Есть
Глубоко вдыхаю, не чувствуя кислорода в этом воздухе. - Кстати, Дэн! А что у вас с Полинкой? У нас пол Спарты интересуется… - ухмыляется Яша.
Лицо вздрагивает, на мгновение теряю контроль над чувствами.
– Дэн...
– тормозит передо мной Яся, словно врезаясь в стену.
На ее глаза накатываются слезы.
Ой, не надо меня чувствовать, подружка. И жалеть не надо. И рыдать за меня. Всё правильно…
– Нет у нас ничего. Спасибо. Я пойду…
Эпилог
Рюкзак собран. Милка вьется у ног.
– А куда ты поедешь? А когда приедешь? А что там будет? А мне нельзя с тобой?
Положив руку ей на макушку, притормаживаю.
– Ч-ч-ч...
Я ищу в себе тишину и пустоту. И дышу глубоко-глубоко... А оледеневшее сердце как-будто трескается и лопается при каждом ударе.
– Ой, Полечка, это все какая-то авантюра! За два часа в другую страну собраться, - переживает мама.
– Что мне собирать? Я беру с собой только себя.
Раскрываю ладонь, смотрю на готический вычурный крест с петлей. Сжимаю пальцы. И немножечко его.
– Поля? А кто из взрослых с вами едет.
– Мам, я уже сама взрослая. И нас там серьезные люди встречают. Мы по государственной программе.
Взрослая, да. Вот - дышу, не кричу, не рыдаю, ничего сама себе не объясняю, жду, что скажет он. Куда-то собираюсь ехать.
И мир не рушится, нет. Просто один паззл вывалился, и я перестала чувствовать себя цельно. Так и хожу с дырой... С зашкаливающий пульсом, немеющими конечностями и спазмом в животе. Словно у меня кровопотеря через эту дыру.
Мой телефон звонит. Сердце екает... Денис? Давай... Ну, пожалуйста! Если и сейчас не ты, то я тебя выключу. Выключу и ты уже вряд ли что-то сможешь включить потом. Звони и говори, что-то...
Но нет, это не Денис. Доставка. Я называю наш адрес.
И стою, жду у входной двери.
Цветы...
Я молча забираю огромную охапку в несколько килограмм. Знаю от кого, хотя и букет пуст. Ни открытки, ни записки. Смысла не понимаю. И на этом всё... Смысла я искать больше не буду. И мне тебя жаль, Корниенко, что ты не прорвался. Гори в своем аду.
Мимо застывшей мамы несу букет на балкон.
– Полечка... А это от кого?
– настороженно.
–
– А что ты делаешь?
– Выбрасываю.
– Подожди... Так нельзя!
– прижимает мама руку к груди.
Открываю балкон.
– Он тебя обидел?
– Нет. Он себя обидел.
Достаю одну розу из охапки. Зажимаю в руке, игнорируя шипы. Остальное отправляю в полет с балкона.
Под окнами уже рейсовый автобус со Спарты. Это за мной.
Одну розу ставлю в вазу. Вот ровно столько в этой истории было ценного. Это оставлю для себя.
Последний раз открываю переписку. Прочитано. Ответа нет. И не будет, да?
Ставлю его в блок. Сердце сжимается, становится твердым, прочным. Перестает ныть и трескаться.
С этим сжатым камнем в груди, забираю рюкзак, обуваюсь.
– Папе передай, что я его люблю, пусть не переживает.
Убегаю вниз.
Нас провожают Бессарион и Аиша. Они сидят впереди с мальчишками.
– Полина за старшую. Чтобы слушались беспрекословно, - наставляет их Бессо.
– Если от нее кому-то будет "красная карточка" - это его последняя поездка. В Питере вас встретят.
– Здравствуйте!
– О, вот и Поля.
Протягиваю руку, давай всем, кто дотянулся в темноте автобуса - "пять". Основной состав пятнадцать-шестнадцать лет.
Проходя по ряду, взъерошиваю макушку Ибрагима.
– Как твой нос?
– Предательница...
– морщится он, но беззлобно, скорее заигрывая.
– Тём?
– тяну ладонь.
Шлепаемся.
– Поля, документы на группу...
Мне передают папку.
Улыбнувшись, забираю и ухожу на заднее сиденье. Снимаю куртку.
Мне так холодно внутри, что не могу согреться даже под теплым обдувом в автобусе.
Он трогается с места.
Аиша приходит ко мне. Смотрит в глаза.
– У тебя что-то случилось?
– Да.
– Расскажи...
– Я человека сегодня потеряла.
– Что?!
– Нет, он жив, относительно здоров... Просто со мной он был одним, а потом оказалось, что он другой. И вот он решил остаться в той версии, не моей. А моего словно убили. Но он был, и он мне очень дорог. И очень хочется ему помочь, если честно, - признаюсь я.
– Парень...
– хмурится Аиша.
– Не смей его спасать. Это его внутренний бой. Он или проиграет или выиграет.
– Проиграл.
– Значит, слаб. А у слабого нет оснований, чтобы быть рядом с такой крутой девочкой как ты. Не твой человек. Пусть вырастет, догонит, обгонит и что-то весомое положит к твоим ногам. Если успеет... А то украдут тебя горячие финские парни. Он потом всю жизнь себя будет грызть за это.
Жму ладонями грудь, пытаясь там поправить камень, который давит на все. И боюсь горячим финским парням его не расколоть.