Ты не сбежишь
Шрифт:
Миксаев действительно вызывает мне такси. Подходит к двери и набирает код. Замок пикает, и Влад распахивает галантно её передо мной. Задерживаю дыхание и прохожу мимо. Уже готова выдохнуть, но всё внутри обрывается, когда парень запускает мне руку в волосы, едва я делаю шаг за порог. Ощутимо сжимает и почти прижимается губами к моему виску.
– Даже не пытайся мне противостоять, девочка, – флёр беззаботной лёгкости из его тона снова испаряется. – Всё равно будет по-моему. И признайся уже себе, где-то очень глубоко ты понимаешь,
Мой выпад смелости гаснет в мгновение, потому что я понимаю, что Миксаева он не впечатлил, а лишь позабавил.
Влад отпускает мои волосы, приглаживает их и захлопывает дверь у меня за спиной.
Бежать отсюда. Уносить ноги, пока он не передумал.
Глава 11.
Влад
– Ну привет, Дерек. Заждался, знаю. Я был немного занят.
Манекен не отвечает. Молча смотрит своей резиновой рожей в стену напротив. Ждёт причитающиеся ему пи*дюлины.
– Как она тебе? Слышал, как пахнет? Скажи честно, завидовал?
Провожу рукой по шестам на стене. Выбираю самый простой – ровный деревянный бо*, гладкий и знатно уже затёртый по центру. Тренироваться с телескопичкой не люблю. Не то. Она для выездных встреч.
Снимаю бо со стены и оглаживаю. Привет, дружочек, давно не виделись. Неделю, поди, не до тебя было.
Посох привычно ложится в руку. Увесистый, ощутимый.
Вдыхаю глубоко и медленно выдыхаю. И так несколько раз. Выровнять сердцебиение. Приглушить шум крови в ушах. Вытолкнуть из ноздрей запах девчонки.
Хрен я буду передёргивать по тебе, дорогая, у меня есть и другие способы успокоиться.
Члену такая идея не очень нравится. Но ему вообще не понравилось, когда я вытолкал Принцессу за дверь. Ещё рано. Она не готова к полноценной игре. Потерянная, не включилась. И не мягкая, чтобы согнуть, и не упёртая, чтобы с треском сломать.
Для разминки прорабатываю защитные блоки. Терпеть это не могу, но иначе никак. Боевое оружие не терпит ошибок и требует старательности. Всегда. Даже когда жутко хочется сорваться.
Принципы, которые нельзя нарушать.
Рамки, за которые нельзя выходить.
Правила, которых необходимо придерживаться.
Хотя бы здесь. В остальном нах*й рамки и правила.
Шаг. Стойка. Теперь боковая. Круговой нижний блок. Передний тычок. Нижний наклонный блок.
Мышцы разогреваются. Ладони срастаются с шестом. Обожаю этот момент единения.
Дерек получает первый боковой удар, дёргается на стойке всё с тем же непроницаемым резиновым лицом. Прохожусь по нему всеми видами боковых ударов и тычков. Потом ещё раз и перехожу на захваты.
Мой безмолвный резиновый партнёр не чувствует боли. В отличие от мальчика, которому тринадцать лет назад достался учитель-садист.
– Вставай!
Широ Танака обычно был беспристрастен. Но это только в общей группе на занятиях. А когда он оставлял меня
Вот с тех самых пор слёз больше и не было. Никогда. Нет, глаза, конечно, слезились, когда у меня был насморк или если ветер приносил песчинку, но это не касалось эмоций.
И Широ Танаке – учителю боевых искусств закрытой школы Владивостока для трудных детей – моя такая особенность совершенно не нравилась. Он считал, что осознание должно приходить через боль и слёзы. Именно в такой последовательности: сначала боль, потом слёзы. И так как второго у меня не было, то он с лихвой компенсировал первым.
Когда руки десятилетнего мальчика кровили от разодранных мозолей, и он не мог писать на уроках, другие учителя тоже были недовольны.
Не успел выполнить задания?
Два часа допов в тренировочном зале.
Контрольная по японскому на три?
Два часа допов в компании любимого Широ Танаки.
Вытягиваю руки, удерживая двухметровый шест. Сейчас я могу простоять так очень долго. А тогда не мог и пятнадцати секунд. Руки дрожали, слабые мышцы каменели, пот струился по спине и лицу. А дорогому учителю нужны были слёзы. Но их не было. И он вознаграждал меня щедро за стойкость.
Но синяки сходили, гематомы рассасывались, и родители, живущие далеко на юге, получали фото улыбающегося мальчика. Радовались ли они? Да, скорее всего. Тому, что их странный приёмный ребёнок далеко и в надёжных руках. Руках Широ Танаки и подобных ему извращенцев.
Со свистом завожу бо за спину и кланяюсь своему молчаливому спарринг-партнёру. На сегодня хватит.
Укладываю шест в держатели на стене, стаскиваю мокрую футболку и заваливаюсь на постель. Обоняние снова улавливает этот свежий, чуть сладковатый аромат. Пальто девчонки лежало на кровати. И несмотря на тренировку и приятную усталость, меня снова простреливает ею.
Зверь внутри начинает брызгать ядовитой слюной и лязгать зубами. Рвёт цепи в желании обладать здесь и сейчас.
Даю ему пенделя, чтобы заткнулся. Слишком рано. Так не интересно. Хотя признаю, в этот раз охота совершенно необычная. Меня вштыривает только от одного воспоминания о её запахе и синих глазищах. И это я ещё сиськи не видел.
Видеть её страх – настоящий деликатес, представлять, как со временем в этом невинном взгляде вспыхнет похоть. Животная и влажная.
Однако я в сомнениях, хочу ли этой метаморфозы. Может, пусть так и остаётся – невинной и затюканной. Интересно продегустировать её эмоции, когда я окажусь в ней. Что это будет? Изумление? Ошеломление? Ужас?