Ты не знаешь о дочери
Шрифт:
Роман проходил как раз мимо меня, когда вдруг остановился и повернул голову. Он смотрел мне в лицо, пока я пыталась справиться со сковавшим вмиг меня льдом. Я так давно не видела этих серых глаз, которые всегда имели надо мной необъяснимую власть. Я подняла голову и встретилась с пронизывающим насквозь взглядом.
Он узнал меня. И остался этим фактом очень недоволен. В глазах – серый шторм, губы плотно сжаты, а мышцы напряжены. Я слишком хорошо его знаю, чтобы не считать эмоции Романа. Точнее, знала, теперь я уже
Но он ничего не сказал. Нахмурился и снова пошёл вперед, а я засеменила следом – ведь я по сути теперь и его секретарь тоже, и должна пойти за своим начальством.
Едва мы оказались в приёмной, Роман и его отец ушли в кабинет. Рома тут же налетел на Петра Сергеевича, а мне было слышно каждое слово.
– А что ОНА тут делает?
– Катя?
– Ты думаешь, мне здесь знаком кто-то еще или я бы не заметил Рыжую?
– Ничего я не думал, – ответил его отец. – У Кати был сложный период, я помог ей с работой. Она проявила себя как ответственный сотрудник, и я оставил её в штате. Что меняет в том, что она тут работает?
– Я бы не приехал сюда, если бы знал, что ты привёл в офис её!
– Роман! Ну работает тут Катя, никому не мешает. Чего ты взъелся? Сам же говорил, что всё в прошлом. Вот и оставь это там.
– Как тебе вообще пришла мысль взять на работу её? – кипятился Роман. – Ту, что так со мной поступила?
– Я тебе уже говорил, что я не уверен, что ты правильно все понял. Но ты ведь упёртый баран и всё решил! Так отвяжись от девчонки. Пусть работает спокойно – это было моё решение взять её сюда. Тем более, ты последние годы не планировал возвращаться в Россию.
Значит, Пётр Сергеевич тогда усомнился в том, что случилось между нами… Неожиданно. Я думала, он считает так же как его сын, и на его стороне. Считает меня виновной в нашем болезненном и резко разрыве.
– Я всё видел своими глазами, папа, – твёрдо заявил Роман. – И после этого ты берёшь на работу эту…дрянь? Которая вот так поступила с твоим сыном?
– Она всё слышит, Рома, – одёрнул его отец.
– Пусть слышит. Рыжая, ты дрянь! Надеюсь, слышно очень хорошо, и скоро ты уволишься сама! Потому что вдвоем мы на одной территории не останемся!
Боль затопила сердце до такой степени, что я закусила нижнюю губу так, что из глаз брызнули слёзы. Он так ненавидит меня, а у меня перед глазами так и стоит образ уже взрослого, красивого мужчины, когда-то влюблённого в меня мальчишки. Теперь мне кажется, что всё это было лишь сном.
Глава 6
Меня так и бомбило и едва не подкидывало к потолку, что ОНА снова посмела прикоснуться к моей жизни и вмешалась в неё спустя годы.
Та, кем я так долго болел и пытался тщетно забыть голубые глаза, медные, пахнущие клубникой волосы,
И мне удалось вырвать её из своей груди – мне больше не больно.
Но встреча воочию да ещё такая неожиданная, словно выбила почву из-под ног. Едва увидел её, повзрослевшую, но всё ту же робкую рыжеволосую девчонку, как перед глазами тут же пронеслась вся наша история: школа, общий дом, мой арест, аттестат, первые поцелуи, первый секс с ней, вступительные экзамены, годы студенчества… а потом в один далеко не прекрасный день этот чёртов Катёнок, которого я любил до одури, меня предала. Променяла. Разменяла. Обманула. И убила нахрен.
Меня и до сих пор нет. Другой Роман теперь живет, а того мальчишки, который наивно верил в любовь, в свою девочку, которую полюбил, и мечтал о светлом будущем с ней – больше нет. Она его убила. Сама. Своими же руками.
Я давно уже не вспоминал о ней. Лишь редкие сны бередили старые раны: она во сне была моей, смеялась или кайфовала во время занятий любовью… Но утром я забывал об этих снах или не обращал на них внимания.
Это всего лишь сны. Воспоминания. Призраки прошлого. В те моменты я был счастлив, и сознание просто воспроизводит то, что я видел и ощущал – Рыжую и Любовь.
На расстоянии не помнить её гораздо проще. Теперь увидел её – и меня едва не разорвало от гнева – какого чёрта отец притащил сюда эту рыжую стерву, зная, какую глубокую рану она мне нанесла тогда?
Время прошло – да. Боль притупилась – да. Но мозгами-то я помню как мне было хреново из-за этой дряни, сколько было бессонных ночей, и даже, стыдно признаться, слёз. И ведь не мальчик уже был, а всё равно первое время порой сами собой слёзы выступали, когда я тосковал по ней и скулил ночами.
Но я не поддавался слабости. Терпел и ждал, когда перестану так умирать по ней каждый день. Нужно было ждать.
Я знал, что назад пути нет.
Пощения ей нет.
Любви больше нет.
Нас больше нет.
А теперь эта стерва стоит и смотрит на меня своими огромными голубымы глазами, словно сама невинность, словно бы ничего не случилось. Но меня не провести – я знаю, кто ты, Романова Екатерина, и знаю, чего ты стоишь. Больше ты меня не проведёшь никогда в жизни. Нам точно не по пути.
– Так, – оборвал меня отец. – Прекрати немедленно цирк. Не смей оскорблять при мне женщину. Сядь. И послушай отца. Сядь, сядь. Тебе надо успокоиться. Воды попей… Это не тебе решать, кто будет работать в компании. Я против увольнения Кати.
– Предлагаешь уволиться мне? – изогнул я одну бровь.
– Зачем? – све брови вместе отец. – Работай. Она мой секретарь, не твой. Чем она тебе мешает?
– Я уже сказал – мне неприятно её видеть здесь после всего, что было, – отозвался я.