Ты не знал?…
Шрифт:
— Сибилла! Я так рад, что ты успела! — широко улыбнулся Нейт. — Я не хотел уехать не попрощавшись. Доктор Иниас сказал тебе, что я уезжаю?
— Да, только не сообщил, куда именно.
Нейт перекинулся со своим спутником парой коротких фраз на незнакомом языке и вновь перешел на английский:
— Прости, но я не могу сказать все. Понимаешь, я еду к моему дяде в страну, где он получил политическое убежище.
— Тот самый дядя, который был министром в вашем правительстве?
— Да. После переворота он бежал — я не знал
— Очень рада за тебя, — искренне ответила девушка.
— Теперь тебе не надо выходить за меня. Но я все равно благодарен и никогда не забуду твоей доброты… Это для тебя.
И он протянул ей маленькую коробочку. Раскрыв ее, Сиб ахнула — на синем бархате красовалось кольцо с небольшим бриллиантом чистейшей воды.
— Какое красивое! — восхищенно прошептала девушка. — Я никогда с ним не расстанусь.
Нейт просиял, довольный впечатлением, которое произвел его подарок, и расцвел совершенно, когда девушка нежно поцеловала его в щеку. Затем настала пора прощания с Иниасом.
— Мне так много надо еще сказать вам, доктор… — начал было юноша, но голос его сорвался.
— Ни к чему, мой мальчик, не надо. — Иниас сердечно обнял его. — Пойдем, я тебя провожу.
Сиб поняла, что сейчас лучше оставить их наедине. Пусть она едва не стала женой Нейта, но все равно самым важным для него человеком на свете был Иниас Блэр. Его друг, его герой…
А вот для нее он больше не герой. И другом ее уже никогда не станет.
Девушка отправилась в кухню, где обнаружила полнейший разгром: раковина до краев полна грязной посуды, тут и там раскидана одежда, стол завален какими-то письмами и бумагами… Машинально открыв горячую воду, Сиб не сразу сообразила, что теперь вовсе не обязана мыть Иниасу посуду.
Войдя, тот виновато вздохнул.
— После твоего отъезда я порядком распустился.
— Домашнее хозяйство вообще не твой конек, — хмуро ответила Сиб. — Тебе нужна прислуга.
— Ты совершенно права, — с неожиданной кротостью произнес Иниас.
Но девушка была зла как сто чертей и не желала, чтобы он соглашался с нею.
— Изволь сказать хотя бы теперь, как давно выяснилось, что Нейт уезжает к дяде!
— Он получил первое письмо месяца полтора назад, но официальное разрешение пришло только на прошлой неделе.
— На прошлой неделе?! Так почему ты сразу не сказал, что мне не придется ломать комедию в церкви?
— Я хотел дождаться, пока все формальности будут улажены… Кстати, никто тебя силком под венец не тащил. Ты все решила сама.
— Изначально это была твоя идея.
— Да, но потом между нами слишком многое произошло, — мрачно сказал Иниас.
Сиб раскрыла было рот, чтобы закричать: «Между нами ничего не было!» Но тут глаза их встретились — и девушка поняла, что это было бы ложью…
— Но ведь ты сам сказал, чтобы я купила подвенечное платье, — наконец пробормотала она.
—
Иниас стоял совсем близко, и Сиб чувствовала, что щеки ее заливает предательский румянец. Как все-таки странно: секунду назад она готова была растерзать Иниаса — а теперь трепещет, ощущая его горячее дыхание.
— Я хочу домой, — из последних сил выдохнула Сиб.
— Но ты дома…
Дома? Здесь? О чем это он?…
— Ты нужна мне, Сиб, — развеял Иниас ее последние сомнения.
Теплая ладонь ласково коснулась ее щеки, и от этой ласки защемило сердце. Глаза девушки закрылись сами собой.
— Не делай этого, — жалобно попросила она.
— Но почему? Ведь и я тебе нужен…
После того, что произошло в доме Морин, отрицать это Сиб не отважилась, только спросила еле слышно:
— Но разве этого достаточно?
— Нет. Но я согласен довольствоваться малым. Она не поняла его ответа — как, впрочем, и Иниас не понял ее вопроса. Хотя какое все это имело значение сейчас, когда неумолимая сила влекла их друг к другу?
Повинуясь ей, Сиб не отстранилась, когда Иниас, взяв в ладони лицо, приник поцелуем к ее губам. Подчиняясь той же силе, шла она словно во сне вверх по винтовой лестнице… Не в состоянии бороться, принимала она неизбежное.
А сердце изнывало от любви к человеку, который вполне мог без нее обойтись…
Они переступили порог комнаты, где жила когда-то Сиб, приблизились к огромной кровати. Вечерние сумерки сгущались, но они не зажгли света, не проронили ни слова…
Все так же молча Иниас начал раздевать девушку, и Сиб не противилась. Оставшись в одном кружевном белье, она задрожала — но не от холода, а от ледяного спокойствия Иниаса. Господи, неужели для него все это так мало значит?!
Когда Иниас сбросил рубашку и стал расстегивать ремень, Сиб отвернулась. Но мускулистые руки тотчас обняли ее, обнаженная спина Сиб коснулась груди мужчины, а горячие губы прильнули к ее затылку, скользнули к трогательной ямочке на шее. Девушка непроизвольно запрокинула голову и содрогнулась в сладострастной судороге, когда ладони Иниаса нашли ее груди. Сиб уже не ощущала стыда, когда искусные пальцы коснулись самых сокровенных уголков ее тела…
Иниас развернул ее к себе лицом, жадно поцеловал в губы, и Сиб почувствовала, что задыхается. А когда, стремительно освободившись от одежды, он опрокинул ее на постель, она не противилась.
Сиб всем своим существом желала его. Но в самый последний миг, когда мощное мужское тело нависло над нею, словно грозящая раздавить скала, девушку внезапно обуял ужас. Она поняла, что никогда, никогда уже не будет прежней Сиб!
И тут он вошел в нее. Сиб отчаянно вскрикнула — скорее, от неожиданности, чем от боли. Но теплая ладонь уже гладила ее по волосам, уже звучал ласковый, такой родной голос: