Ты отдашь все!
Шрифт:
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Марина и Максим Заботкины сидели в кухне и ужинали. Эта семейная пара уже три года жила счастливо в законном браке. Пара была бездетная, но в скором времени они собирались обзавестись потомством.
Именно на это были направлены мысли семьи Заботкиных. Имелись в этом плане у Марины и Максима трудности, прежде всего, связанные со здоровьем, но, похоже, в ближайшее время проблемы эти должны были счастливо разрешиться.
– Марина, я купил тебе сок, он в сумке, – проговорил Максим.
– Спасибо! – просияла супруга. – А то меня так накрутили
И она, взяв висевшую на ручке двери сумку, вытащила из нее литровую коробку яблочного сока.
– Ты бы не очень-то обращала внимание на выходки своих студентов, – заметил Максим. – А то носишься с ними как с писаной торбой.
– Просто я их очень люблю! – с улыбкой ответила Марина.
– Вот только не понимаю, за что, – хмыкнул ее супруг, пожав плечами. – Сборище лоботрясов и бездельников, дурака валяют весь семестр и треплют тебе нервы, а перед сессией начинают усиленно подлизываться и замаливать грехи! Чем еще сильнее треплют нервы!
– Ладно тебе, – засмеялась Марина. – Я их прекрасно понимаю! Сами же мы с тобой были студентами! Ой, как будто только вчера!
– Только я, между прочим, закончил университет с красным дипломом! – поднял вверх указательный палец Максим. – Да и ты, помнится, за книжками до полуночи просиживала.
– Вот как раз потому, что днем у меня были более интересные дела, – парировала Марина и со вздохом добавила: – Юность – слишком чудесное время, чтобы тратить его на зубрежку скучных лекций. К тому же, молодость так быстро проходит…
В глазах Марины появилось сентиментальное выражение. Она задумалась и впала в легкую грусть. Максим завозился на стуле, так как он уже съел свой ужин и теперь хотел напомнить жене, что пора бы перейти к чаю. Но тут раздался звонок в дверь.
Позвонили дважды, причем гость очень четко выдержал длительность их звучания. Это означало – пришел человек знакомый, что называется, свой, и человек этот – педант. А это означало, в свою очередь – это не кто иной, как Сева Гайворонский, старинный друг семьи Заботкиных.
Максим, который по природе своей отличался повышенным уровнем лени, скривил недовольную физиономию и остался сидеть на стуле. Нет, он был недоволен не тем, что явился Гайворонский, а лишь тем, что вот, нужно встать и открыть дверь. Поэтому дверь побежала открывать его энергичная половина, пышноволосая Марина.
– Привет, – с улыбкой встретила она гостя.
В прихожую двухкомнатной квартиры Заботкиных вошел лысоватый человек лет тридцати пяти, с благородным лицом и несколько патетическими манерами. В руках он держал органайзер. Оглядев Марину слегка высокомерным взглядом, он положил органайзер на тумбочку и небрежно бросил:
– Здравствуйте, девушка!
– Сева, проходи! – радостно приветствовала его Марина. – Что это с тобой случилось? Для того чтобы ты приехал, нужно, чтобы произошло нечто невероятное.
– Оно и произошло, – с выражением удовлетворенности на лице ответил Сева, посмотрел на стоявшую в прихожей обувь и состроил унылую физиономию. – Постылый опять дома... – резюмировал он и вздохнул. – Когда же мы с вами, Марина Анатольевна, сможем встретиться наедине?
Гайворонский давно домогался внимания со стороны
– Но-но! – погрозила пальцем Марина. – Макс, меня тут Всеволод Олегович соблазняют...
– Здравствуйте, Макс, здравствуйте! – манерно поздоровался Гайворонский с преодолевшим наконец лень хозяином дома, который все же вышел в прихожую. – У меня для вас новость, ребята.
– Какая новость? – насторожилась эмоциональная Марина.
– Вы сейчас будете трепетать! – неожиданно повысил голос Гайворонский. – Вы сейчас будете трепетать, потому что Лева возвращается!
Всеволод сделал особый акцент на имени «Лева» и принял торжественную позу.
– Лева?
В этом коротком возгласе девушки отразился целых спектр чувств. Вначале удивление, затем радость, а под конец в нем просквозили замешательство и некая растерянность. Она перевела взгляд своих зеленых глаз на мужа. Он не столь явно выразил свое отношение к этому известию, только неопределенно приподнял брови.
– Вот как? – сказал он. – И когда же? В семь сорок, должно быть?
И хозяин дома начал напевать народную одесскую песенку себе под нос. Сева же снял ботинки, аккуратно поставил их в угол и обратился к Максиму:
– Замолчите, юноша, у вас нет слуха! Вот Лева приедет, он вам всем покажет! Он вас построит, всех. А я его еще и накручу. Я ему все расскажу, что вы о нем говорили.
– А что мы такое говорили? Что он уже достал всех своим злым юмором? Так об этом и так все знают, мы и ему в глаза не раз говорили, что побольше теплоты и открытости к людям ему бы проявить совсем не помешало, – заметил Максим.
– Ладно-ладно, – махнул рукой Гайворонский. – Оправдывайтесь теперь перед Левой!
– Почему это мы должны оправдываться! – отмахнулась Марина. – Ой, хватит стращать нас своим Левой. Идем-ка лучше чай пить, мы как раз только что поужинали.
– Понятно, меня не дождались, – притворно вздохнул Гайворонский. – Чего еще ждать от вашей семейки!
Он прошел и уселся на лучшее место, на единственный мягкий стул в этом доме. Марина и Максим расселись по своим местам, и Заботкина пододвинула Всеволоду стакан с чаем.
– И почему это мы – евреи? – допивая свой чай, сказала она. – Сколько можно сваливать с больной головы на здоровую!
– А вы посмотрите на своего супруга! Это же вылитый славянский патриот! Вы взгляните на его «рязанскую физиономию!» – с пафосом, иронично проговорил Гайворонский. – Просто Есенин! Белокурая бестия! Наизнанку!