Ты прекрасный друг

Лавринович Ася

– Ты не рассказала, как прошёл ваш вчерашний вечер. Пришла домой, легла спать, – начала мама. – Мне показалось, или ты была чем-то расстроена?

– Тебе показалось.

– Инна... – мама помолчала. – Почему мы с тобой так редко говорим по душам?

Я пожала плечами. А есть ли у меня эта самая душа?

– Расскажи мне, что произошло?

– Да ерунда, мам! – отмахнулась я. – Просто поссорилась с одноклассником одним.

– Это с кем?

– С новеньким!

Мама задумалась:

– А ты

ведь помнишь, что мы с папой тоже были одноклассниками? Он также пришел к нам в старших классах, влюбился в мою подругу… И мы также поначалу недолюбливали друг друга.

– Что значит «также» и «по началу»? Я не собираюсь влюбляться в Кораблева.

Кажется, мама меня не слышала. Она сидела и, глядя в одну точку, улыбалась.

– Потом в кино бегали вместо уроков, он меня мороженым угощал… Видишь, от любви до ненависти.

– Ну, а итог? – чересчур резко вырвалось у меня. Мама пришла в себя.

– А итог всему этому – ты. Разве плохо?

– Могла бы у вас получиться и получше, – буркнула я. Все это время я пыталась решить задачу по геометрии. И, разумеется, у меня это плохо выходило, – Поумнее, к примеру.

Мама покачала головой.

– Инна, ну, что? Тебе совсем-совсем никто не нравится?

– Почему? Нравится! Золотистый ретривер. Но ты не разрешаешь мне его заводить.

Мама тихо засмеялась:

– Инна, какая же ты… Что бы я без тебя делала?..

***

Утро понедельника выдалось совсем не радужным. Во-первых, проснувшись, за окном я вновь не обнаружила снега. Его я почему-то уже с начала октября жду. Но во дворе было все по-прежнему пустынно, серо и уныло. Ну, а, во-вторых, я проспала. Чертыхаясь, одной рукой орудовала зубной щеткой, а другой тушью для ресниц. Не могла найти учебник по физике, вылила горячий кофе себе на блузку… Еще меня тяготил тот факт, что вчерашнюю задачу я так и не решила. Математичка еще ни разу в этой четверти не вызывала меня к доске. Как пить дать, сегодня будет мой бенефис.

– А вот если бы у меня был ретривер, – завела я старую пластинку, обуваясь в прихожей. – Я бы просто сказала, что мое домашнее задание съела собака.

Мама тоже опаздывала, мы с ней вместе проспали.

– Скажи, что твое домашнее задание съела я! – с этими словами мама выставила меня за дверь. Я ей, видите ли, под ногами мешалась.

Но, конечно, самый облом меня ожидал в школе.

– Зырянцева, а вашего итогового сочинения я не нашла! – огорошила меня на первом уроке русичка Наталья Павловна. – Инна, я предупреждала, что за нарушение сроков будет снижение оценки! Но вы не донесли тетрадь даже в пятницу. Ещё раз объяснить, почему оценка два?

– Я не донесла тетрадь в пятницу, потому что, как положено, сдала её в понедельник! Вместе со всеми! Посмотрите у себя там ещё хорошенечко! – в возмущении

прокричала я.

– Ну, уж, давай не будем советовать старшим! – прикрикнула на меня Наталья Павловна, – При работе с тетрадями у меня всегда строгий порядок. Я все воскресенье убила на проверку ваших сочинений. Твоего совершенно точно там не было. Я работаю в школе много лет, и со мной такие номера не проходят.

Я устало положила голову на парту. Отлично! Итоговое сочинение влияет на четвертную оценку, а та, в свою очередь, на оценку в аттестате. Куда могла деться эта чёртова тетрадь? Почему все это происходит со мной?

– Записываем сегодняшнее число... – начала нудно русичка. Я подняла голову и пересеклась взглядом с Кораблевым. И он нагло мне подмигнул!

Что? Антон выкрал мою тетрадь? Как? А тем более, когда он успел? Мы поссорились только в субботу...

– Ах, ты козел вонючий, – прошептала я.

– А? Ты мне? – оторвалась от телефона Маринка.

– Не совсем, – процедила я сквозь зубы. Уже не могла дождаться окончания урока, чтобы припереть этого придурка к стенке.

– А ты куда тетрадь-то дела? – горячо зашептала мне в ухо Марина.

– Мама съела! – огрызнулась я, вспомнив утренний разговор. Маринка выпучила глаза и разве что пальцем у виска не покрутила. Но от меня отстала.

На перемене я улучила момент, и когда весь класс шел по коридору на следующий урок, схватила Кораблева за рукав.

– Нам надо поговорить. Антошенька.

– Какие разговоры, эта перемена короткая, я не успею подготовиться к геометрии.

– Ничего страшного! – пропела я, а сама злобно подумала: «К смерти своей готовься!».

Я затащила Кораблева под школьную лестницу.

– Ты совсем охренел?!

– Ты о чем? – невинно спросил Антон.

– Не знаю, твоих ли рук дело мужик в парке, но тетрадь с сочинением точно ты выкрал! Больно ты ударил по моей и так небезупречной успеваемости!

– Я ведь тебе обещал устроить весёленькую жизнь? Это только начало, Инна! – злобно прошептал Кораблёв. – Никто не смеет поднимать на меня руку, тем более, какая-то мелкая шавка.

Прозвенел звонок. Коридоры опустели, в школе стало тихо. А у меня от его обидных слов до сих пор стоял звон в ушах.

– А какое право ты имеешь так говорить со мной? – наконец смогла опомниться я. – Думаешь, ты такой безнаказанный у нас и у меня руки связаны?

– Ой, а что ты сделаешь, Зырянцева? Может, напишешь заявление в прокуратуру? – Кораблёв тихо рассмеялся.

– Поверь, есть люди, которые могут за меня заступиться! – прошипела я. Ну, что я несу? Кому рассказать об этом, маме? У неё итак проблем выше крыши.

Кораблёв больно сжал мои запястья:

– Не лезь в наши с Мариной отношения! И я же сказал, все это ещё цветочки!