Ты принадлежишь мне!
Шрифт:
Похоже, я попала по полной программе. Хватаюсь за ручку двери и начинаю судорожно дергать… и тут слышу до боли знакомый голос из прошлого:
– Привет, Крис.
Медленно оборачиваюсь и смотрю на него, а в голове начинают мелькать воспоминания.
Женя… Женечка Тарасенко. Он дал мне салфетки и подвез до дома после торжественного посвящения в студенты. Нас там облили какой-то гадостью старшекурсники. А мне повезло… меня спас от позора – ехать в метро в мокрой блузке – самый прекрасный мужчина на свете. Именно так я тогда думала. Хотя уже позже узнала, что всех
А Женя оказался слишком джентльменом, чтобы предлагать такие гадости. Он очаровал меня мгновенно. Своей аурой сильного и умного мужчины.
Мы попали в пробку и разговорились. Не о чем и в то же время обо всем. Он спрашивал о том, кем я хочу быть, и есть ли у меня увлечения. И оказалось, что у нас с ним сходные вкусы почти во всем. Мы даже стали играть с ним в «угадайку». Он говорит мне название своих любимых песен, книг или фильмов, а я в ответ автора, режиссера или исполнителя. Конечно, с моей памятью я немного читерила, но ведь чтобы что-то помнить, нужно это еще и знать…
И я влюбилась. За каких-то два часа, пока мы стояли в пробке. Окончательно и бесповоротно влюбилась. Никогда не думала, что существует понятие «любовь с первого взгляда», а тут сразу поняла, что не хочу с ним расставаться. Никогда.
Вот только отклика в его взгляде я не увидела. Мне показалось, он вообще воспринял меня не как женщину, а как маленькую сестренку, ну или интересного собеседника – друга, с которым есть о чем поговорить.
Он оставил мне свой номер телефона и, небрежно улыбнувшись, сказал, чтобы, если кто-то будет обижать, не стеснялась и звонила.
И спустя месяц метаний и ожиданий действий от мужчины, я не выдержала и позвонила… Вот только трубку взял не он, а его младший брат. И пригласил на день рождения, пообещав, что там будет Женя.
Дурочка… глупая малолетняя дурочка.
А ведь девочки пытались меня предупредить, что у младшего Тарасенко очень плохая репутация. И девчонки со старших курсов его откровенно боятся, но никто ничего так толком и не говорит.
Но я и думала тогда не о нем, а только о Жене… Ведь по нему наоборот вздыхали почти все свободные девочки на курсе. И дело было не только в его деньгах и отце-олигархе, по крайней мере для меня, ведь у меня и самой родители не бедствовали. В Жене чувствовалась внутренняя сила. А еще рассудительность, серьезность и ответственность.
Но все это была маска… маска для остальных, на самом же деле все оказалось совсем иначе…
И сейчас он сидит передо мной и смотрит так, что внутри всё переворачивается от отвращения.
Недолго думая, поднимаю руку и с наслаждением пшикаю из баллончика прямо ему в глаза.
– Держи, лживая падаль! – шиплю я.
И тут же чувствую обжигающую боль в собственных глазах.
– Крис, дура! Мы же в машине! – выдыхает Тарасенко. Он растирает одной рукой свои слезящиеся глаза, а второй в этот момент со всей силы барабанит по стеклу и кричит: – Выпустите нас, и воды срочно!
А
Ох, нет… Точно дура! У меня же аллергия на перец!
Дверь открывается, меня кто-то вытаскивает, подхватывает под мышки, но я уже плохо соображаю, потому что начинаю задыхаться. Слышу отборный мат Тарасенко, а также его короткие приказы подчиненным.
По-моему, меня кто-то куда-то несет. Но все мои силы уходят на очередной глоток воздуха, на борьбу с болью в глазах и усиливающейся паникой от недостатка кислорода.
Мы заходим в здание – музыка звучит громче, а звук шагов и мат Тарасенко – более гулко.
Господи, ну, когда он уже заткнется, а? Не хочу слышать его насквозь лживый голос.
Меня куда-то заносят, ставят на ноги, придерживают за талию, наклоняют голову, давя рукой на затылок, и начинают промывать глаза холодной водой. Я пытаюсь кричать, быть руками незнакомца, потому что боль усиливается. К сожалению, из горла вылетают лишь хрипы, а руки слабые, как у младенца.
В этот момент мне в рот засовывают какую-то штуку и, громко скомандовав прямо в ухо: «Делай глубокий вдох!» – пшикают.
Первый, второй… третий раз… И сразу же становится легче не только дышать, но и думать. Паника медленно отступает.
Это что ингалятор у кого-то был?
– Как думаешь, поможет? – слышу мужские голоса, среди которых и Тарасенко.
– По крайней мере, до тех пор, пока скорая не приедет, должен помочь. У меня дочь астматик, ингалятор постоянно с собой таскаю.
– А хуже не будет?
– Нет, хуже точно не будет, – уверено отвечает незнакомец. – Но врач ей все равно нужен. А то мало ли? Алексей, промывай ей глаза подольше. Эта дрянь такая, что надо до конца вымывать. И потом еще компрессы – успокаивающие, противовоспалительные.
– Вы врач, что ли? – это уже Тарасенко спрашивает.
У-у-у, убила бы гада!
– Нет, это просто жизненный опыт.
Глаза промывают долго, но в итоге мне становится легче, и боль постепенно отступает.
– Отпустите меня, дальше я уже сама, – цежу сквозь зубы своему «спасителю», пытаясь отодвинуть его руки от своего лица, но опять слышу недовольный голос своего врага:
– Положи её на диван и иди скорую встречай.
– Как скажешь, босс.
Меня опять с легкостью подхватывают на руки и куда-то несут, бережно укладывают на мягкое, а лицо накрывают полотенцем. Сразу же накрываю его ладонями, чтобы промокнуть лишнюю влагу.
– Глаза я вам пока не советую открывать, надо скорую дождаться, – раздается совсем близко голос того самого мужчины, который не врач, а с жизненным опытом.
– Вы лучше полицию вызовите, – со злостью шиплю я. Один глаз все же попыталась открыть и еле сдержалась, чтобы не застонать от жжения.
– Вызовем, – заверяет мужчина. – Все же не дело это, с газовым баллончиком на людей нападать.
– Что!? Ай! – от удивления убираю полотенце с лица и опять пытаюсь открыть уже оба глаза. И тут же жалобно скулю от боли, вернув полотенце обратно.