Ты против меня (You Against Me)
Шрифт:
Она открыла глаза и улыбнулась Тому, вложив в эту улыбку как можно больше оптимизма.
– Что? – спросил он.
– Что «что»?
– Ты что смотришь?
– Не знаю.
– Ну так не смотри.
– Да не заводись ты!
– Элли! – Мать резко развернулась на сиденье.
– Я просто улыбнулась!
– Ну так не улыбайся.
Элли ссутулилась на сиденье. Ей вдруг захотелось стать древней старушкой. С радостью бы променяла свою жизнь на ту, что почти подошла к концу, лишь бы не быть сейчас здесь. Ты – основной свидетель, повторял отец. Должна оказать поддержку.
Они
– Да я на монашку похожа.
– Ты прекрасно выглядишь, – уверила ее мать.
Им и нужна была монашка. Никакого красного лака на ногтях, фиолетовой помады и ярко-оранжевых обтягивающих мини-юбок. Хорошие девочки в таких нарядах не разгуливают.
Том вдруг выпрямился:
– Кто все эти люди?
У ворот собралась небольшая толпа. Группа из девяти-десяти подростков шла ко входу в здание суда.
– Они на мое дело пришли? – В его голосе слышалась паника.
Элли прижала нос к окну. У подножия лестницы ребята остановились. Одна из девочек проверила мобильник. Двое парней сели на ступеньки.
– Двери еще закрыты, – проговорила Элли. – Они войти не могут.
Том огляделся.
– Девчонка в голубой куртке, – сказал он, – она из колледжа. И та, что рядом!
Он всполошился не на шутку. В глазах было отчаяние, он вспотел, и ему, кажется, было все равно, что все увидят его таким. Элли попыталась придумать какие-то слова, которые помогли бы, но ничего не лезло в голову, кроме жестоких, озлобленных: ты сам виноват и… но разве можно говорить такое вслух? Однако как он не понимает, что это и есть он. Его настоящее, до смерти испуганное «я». Интересно, знал ли он себя таким до того, как все началось?
– Не позволяй им себя запугать, – процедил отец. – Давай, Том, соберись.
Элли вдруг окутал странный покой. Если Том не в силах с собой совладать, может, они все просто поедут домой? Или он сойдет сума, они вызовут «скорую» из психушки, и его увезут, а они с мамой и папой тем временем пойдут пить кофе с тортом и позабудут о нем вообще.
Том несколько раз глубоко вздохнул, выдыхая через рот, как будто выдувал колечки дыма. Может, у него возникнет гипервентиляция? От этого умирают?
– Зачем они вообще пришли? – не унимался он. – Какое им дело?
– Не знаю, – сказал отец. – Безумие какое-то. На открытое слушание может прийти кто угодно, но какой в этом толк – не пойму.
Кто угодно? Почему он раньше-то не сказал? Сказал, что будет скучно, сплошной официоз, адвокаты, листающие документы, и так около часа. Даже говорить не придется, пообещал он. Просто покажем присяжным, какая дружная у нас семья.
– Почему я сейчас впервые об этом слышу? – выпалила она. – Почему не предупредил, что слушание открытое?
Отец обернулся:
– Решил, что это не так уж важно, Элинор, и хватит истерить. Шанс, что кто-нибудь явится, почти равен нулю.
– Смотри, – прошипел Том, – вот эту я тоже знаю. – К воротам подошла еще одна группа ребят, и он показал пальцем в окно. – Она в ту ночь была у нас дома.
Стейси Кларк. Она прошла совсем рядом с машиной, так близко, что вытерла бампер своим пальто. С ней были подруга – та же, что в день драки, – и пара девчонок из школы. Они подсели к ребятам на ступеньках и стали ждать вместе. Под кожей у Элли словно забил барабан.
Она вцепилась в спинку маминого сиденья:
– Я не пойду. Не могу.
Но не успела мать ответить, как кто-то постучал в окно.
– Барри, – воскликнул отец. – Что так долго?
До этого Элли виделась с адвокатом всего однажды. Он был невысоким, светловолосым, моложе отца. Этим утром его волосы были покрыты гелем, как у примерного студента, и на нем был костюм с галстуком. Он совсем не был похож на человека, способного их спасти.
– Я сяду?
Он сел на заднее сиденье, прижав Элли к Тому. В машине, наверное, жарко, подумала она. И пахнет потом и страхом. Даже окна запотели. Ей стало душно и стыдно.
– Ну, как дела? – спросил Барри.
– Приступ паники, – ответил отец. – Мы просто хотим, чтобы все поскорее кончилось.
– Тут много людей, которых Том знает, – добавила мать. – Почему? – хотелось бы знать.
Барри махнул рукой в сторону собравшихся на ступеньках людей:
– Я бы не придавал этому особого значения. Люди часто думают, что открытое слушание – это что-то сверхинтересное. Они там умрут со скуки через пять минут.
Отец обернулся и улыбнулся Тому:
– Слышал? Люди знающие все совсем иначе воспринимают. Лучше смотреть на все глазами юриста.
Том кивнул, но лицо его было бледным, он дрожал и не сводил глаз с толпы на ступенях здания суда.
– Это даже в твою пользу сработает, – заметил Барри. – Скучная процедура отобьет у них охоту приходить сюда, и на главное слушание они и не подумают явиться.
Он произнес небольшую речь. Оптимистично и уверенно рассказал о заявлении обвинения, списках улик, о том, что процесс состоится примерно через три месяца. Второй защитник уже в здании и в данный момент разговаривает с судьей в его кабинете. Элли почему-то представила их в халатах, тапочках и с сигарами. Рядом – парики на подставках и сонная собака на ковре.
– Ладно, – проговорил Барри, – кажется, все. Ну что, готовы?
Видимо, им все-таки придется выйти из машины на яркое солнце, залившее стоянку, и пройти мимо толпы на ступенях.
Том нервно причесывал волосы рукой.
– Ну все, – сказал он, – назад дороги нет.
– М-да… – кивнул отец. Барри тоже кивнул. Мать обернулась:
– Скоро все кончится, дорогой.
Но ее ярко-голубые глаза потускнели от усталости, и говорила она не очень уверенно.
Выходя из машины, Элли молилась, чтобы пошел дождь. Чтобы небо стало низким, угольно – свинцовым с громадными темными тучами, затянувшими солнце; чтобы над зданием суда раздались громовые раскаты. Но нет, над головой была синева с медленно плывущими облачками цвета клавиш на старом фортепиано. На ее плечи и шею словно опустился тяжелый груз. Через двадцать пять лет это точно кончится, подумала она. Я буду далеко, и никто и не вспомнит.