Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
Однажды в русском штабе Юдзи, засмотревшись на красавицу Татьяну, помощницу бухгалтера, углядел на ее столе очень интересный документ.
ПРИМЕЧАНИЕ. Для военнопленных, занятых на тяжелых физических работах, нормы по сахару и овощам увеличиваются на 25 %.
Выдача риса и хлеба увеличивается: при выработке 50 % установленной нормы — на 25 граммов, при выработке от 50 до 80 % установленной нормы — на 50 граммов, при выработке от 101 % и выше установленной нормы — на 100 граммов, при выработке
Для
Начальник ГУВС НКВД СССР генерал-лейтенант
и/сл. ВУРГАФТ
Зам. нач. ГУПВИ НКВД СССР генерал-лейтенант ПЕТРОВ
Но конечно, даже из этого рациона к японцам не доходило и половины.
Когда Юдзи сказал об этом майору Новикову, тот возмутился:
— Что вы мне все твердите, что вам не хватает продуктов?! У нас была война, немцы уничтожили все сельское хозяйство Украины и европейской части России! Поэтому у нас карточная система, наш народ получает продуктов столько же, сколько и вы, а то и еще меньше!
Юдзи усомнился:
— Извините, господин майор, мне кажется, ваши люди получают достаточное питание. Посмотрите, какие они все жирные и толстые.
Тот с улыбкой покачал головой:
— Вы ничего не понимаете. Мы живы смекалкой. Иначе бы мы давным-давно вымерли, еще при царе Горохе!
— Простите, господин майор, я помню всех русских царей — Иван Грозный, Петр Первый, Александр Освободитель… А когда у вас был царь Горох?
Тот махнул рукой:
— Ладно, забудь про Гороха. Запомни наше правило: кто не работает, тот не ест. Понял?
— Никак нет, господин майор. Если вы хотите, чтобы человек хорошо работал, его нужно сначала хорошо покормить.
— Нет! Неправильно! Человек получает продукты по результатам его труда!
— Извините, господин майор. А что раньше — курица или яйцо?
— Не занимайтесь софистикой, Ёкояма! Идите работать!
8
Маленькое озеро Томь находилось на юге от лагеря на расстоянии двух километров. Из этого озера японцы и жители окрестных деревень возили себе воду на телегах в бочках. Поэтому воды всегда не хватало и японцам, и местным. Но сколько жителей в этих деревнях? Несколько сотен. Они не могли или не хотели заниматься прокладкой водопровода. А японцев было 1500 человек, они не могли навозить на всех воду в бочках!
Мастерам Зиннаю и Мацумото, которые в Японии были водопроводчиками, выделили сто человек для прокладки траншеи под водопровод. Поскольку зимой в Сибири земля промерзает в глубину на три метра, траншею нужно было рыть еще глубже, чтобы вода в трубах не замерзала.
Копать приходилось, конечно, вручную, а в октябре земля стала уже подмерзать и промерзать. Поэтому сначала японцы работали по-местному: били и рыхлили землю кайлами. А потом сообразили — стали на месте будущей траншеи разводить
Заодно часть рабочих вырыли небольшую канализационную траншею от нужников в соседний овраг, чтобы нечистоты не собирались в лагере.
Иногда, перестав долбить и копать, японцы разгибались и видели небо. В небе перелетные птицы косяками летели на юг. «Ах, — говорили японцы, расчувствовавшись, — вероятно, они летят в Японию. Если бы у нас были крылья!..»
Но крыльев не было, и они, вздыхая, снова принимались долбить чужую сибирскую землю.
У колхозных гусей крылья, конечно, были, но они им не помогали.
Когда колхозные гуси приближались к японцам, некоторые из рабочих тут же начинали гонять их — и гоняли до тех пор, пока те не сваливались в канаву. Из трехметровой канавы гуси не могли ни выйти, ни вылететь, японцы ловили их и в мешках отправляли на свою кухню.
Конвоиры делали вид, что не видят этого, а часто и правда не видели — участок работы был очень длинный, а конвоиров было очень мало, порой всего два-три человека.
Работали японцы всегда допоздна, до вечерней зари, которая в сибирские морозы очень красива.
А когда заря догорала и наступали сумерки, японцы, расслабившись, любовались яркими искрами сварки, которые летели со дна траншеи. Там водопроводчики Зиннай и Мацумото сваривали водопроводные трубы.
9
КАН!.. КАН!.. КАН!.. — неслось над лагерем еще до рассвета.
Посреди лагеря пирамидой стояли три высоких бревна, между ними в центре висел кусок рельса. В этот рельс сигнальщик Комэда бил молотком каждое утро — давал сигнал к подъему.
Все японцы выходили из бараков и, трясясь от холода, строились на площади в колонну по пять человек. Адъютант Хирокава, громко покрикивая, руководил этим построением.
Когда лагерь был построен, из караульного помещения степенно и важно выходил седой и толстый майор Каминский. Его широкое бабье лицо было исполнено суровой важностью предстоящего действа, а в руке у него была деревянная дощечка «гунпай» с ручкой на манер японского веера или кухонной доски для разделки рыбы. На этой доске карандашом было записано, сколько людей вчера вернулось в лагерь с работы и сколько сегодня должно быть на построении.
На основании этих данных Каминский и адъютант Хирокава начинали утреннюю поверку. Сначала они обходили бараки, считали, сколько там осталось дежурных и больных. Обычно в бараках оставалось по одному дежурному — следить, чтобы не было воровства и пожаров. А больных тут же отправляли в санчасть. После этого делался обход санчасти, кухни и конюшни, и всех, кто там находился, пересчитывали и записывали на доску.
А потом, в последнюю очередь, считали людей, стоявших на площади.
Если изначальные цифры сходились с теми, что получались на новой поверке, то Каминский говорил «все налицо» и командовал: