Ты теперь мой враг
Шрифт:
— Глеб… — начинаю, но Астахов перебивает:
— Тебе не нужно оправдываться. Я тебе верю, понимаешь?
— Зря, — срывается тихо в ответ, и Глеб замирает. — Я не достойна твоего доверия. Ты зря тратишь на меня свое время. Прости.
Астахов подходит ещё ближе, пытается взять меня за руку, но я убираю её и обхватываю себя за плечи. Мне действительно становится холодно от того, что сейчас произойдет. Единственному человеку, который любит меня несмотря ни на что, я сейчас сделаю больно. Но уговариваю себя, что всё это к лучшему.
— Лика,
Вижу по глазам, что Глеб бы предпочел не слышать ответ на этот вопрос. Но молчу не поэтому.
К горлу подступает горечь: я хотела бы, чтобы всё было по-другому. Быть без ума от Глеба, вдыхать каждое его слово, принимать заботу и отвечать взаимностью. Долгое время честно пыталась подавить в себе чувства, рвущиеся наружу. Они душили меня изнутри, пока я отчаянно боролась сама с собой.
— Я не должна была принимать твою заботу, Глеб. Не должна была пользоваться твоей добротой, и тем более чувствами. То, что я переехала к тебе с самого начала было ошибкой.
— Это бред, Лика. Я просто помог тебе, а о том, что произошло между нами, ничуть не жалею, — он качает головой: — Ты вбила себе в голову, что до сих пор любишь его.
Я молчу. Потому что не вбила, это просто есть.
Взгляд не отвожу, всё вокруг мутнеет, Глеб становится размытым — слезы заполняют глаза, я привыкла все время сдерживаться и не показывать эмоции, но в этом больше нет необходимости.
— Я не могу быть с тобой, Глеб. Это нечестно.
Пытаюсь обойти его, точно зная, что пойду сейчас собирать вещи.
Куда я отправлюсь, пока не предполагаю, но мне пришёл небольшой аванс, это немного, но на гостиницу должно хватить, а потом сниму комнату, сбережения кое-какие имеются, с голоду не умру. В своё время я научилась жить на минимуме, справлюсь. Но медлить возможности нет.
Глеб снова пытается взять меня за руку, резко притягивает к себе, падаю в его объятия от неожиданности, упираюсь в грудь, но Астахов не отпускает:
— Не надо Глеб. Мы оба понимаем, что это ни к чему нас не приведет.
Глава 11
Астахов меня не слушает, держит крепко. Он не притягивает силой больше, но и не отпускает. А я ловлю его потяжелевший взгляд и перестаю упираться, просто устало опускаю плечи, и Астахов всё же освобождает одну руку.
Проводит ладонью по моей щеке, переводит взгляд на губы, словно знает, как они горели от поцелуя совсем недавно, он как будто всё понимает, и хоть мне перед Глебом ужасно стыдно, взгляд не отвожу. Лишь чувствую, как на щеке появляется мокрая дорожка, ещё одна, Астахов сжимает губы и именно в этот момент сдаётся.
Он всегда отличался этим — понимал без слов.
— Ты бросаешь меня? — звучит в полной тишине.
Я почти не вижу Глеба, слёзы снова заполняют глаза, хочу возразить, потому что такая формулировка звучит слишком жестоко, но не могу ничего сказать, в горле стоит ком, прикрываю веки, чтобы хоть
— Бросаешь, — отвечает за меня Астахов.
Берёт меня за плечи, сжимает их, а я открываю глаза.
Как же это сложно: смотреть в глаза человеку, который тебе всё же дорог, но которому ответить взаимностью ты не в силах, и именно поэтому приходится причинять боль. Иначе я обязательно снова его подведу, потому что от него, к сожалению, ничего не зависит.
Глеб так внимательно смотрит в глаза, совершенно точно зная ответ, и внутри всё сжимается. Наконец-то собираюсь и теперь могу говорить:
— Если сможешь, прости. Возможно, ты когда-нибудь меня поймёшь, — говорю, рассматривая его зрачки, сейчас они расширены. — А пока что будешь ненавидеть.
Глеб вдруг усмехается и отпускает меня, вот только ему точно не весело. Он закрывает ладонями лицо, трёт его, забирается пальцами в свои волосы обеими руками, а потом отходит.
— Ладно, — в итоге выдает он и смотрит сквозь меня, качает головой. — Я сам виноват. Вот же идиот, — теперь он растягивает губы в улыбке. Она меня даже пугает.
— Это не так, Глеб.
Астахов фокусирует на мне взгляд:
— Так, Лика, — делает паузу, пристально разглядывая. — Именно так.
Смотрит пронзительно, и становится не по себе, мне давно неуютно в этих стенах, но сейчас особенно. Глеб единственный человек, на которого я могла опереться весь этот год, только он меня по-настоящему поддерживал, но сейчас его взгляд обдаёт холодом. Я словно выныриваю из чужого мира, в который попала по нелепой ошибке.
Астахов бросает на меня ещё один взгляд, а потом обходит и направляется в кухню, но возле арки оборачивается:
— Не уходи сегодня. Оставайся здесь. Этот ублюдок прав, на дорогах опасно, — качает головой, усмехаясь. И мне совсем не нравится его тон.
— Что изменится завтра?
— Всё, Лика. Я пойду на их условия, и тебе угрожать опасность не будет.
— А тебе?
— А за меня не беспокойся. Главное, что у тебя теперь всё честно.
Говорит и скрывается в кухне, а я стою и смотрю ему вслед.
Камень в мой огород долетел и засчитан. Но в своё решение я верю и менять не собираюсь. Вот только меня действительно волнует, что Астахову угрожает опасность. И теперь он меня даже слушать не станет.
Я складываю вещи в большую спортивную сумку, когда слышу хлопок входной двери, Глеб уходит.
Что ж. Так даже лучше. Желание уехать прямо сейчас велико, но также понимаю, один день ничего не решит, а доставлять Глебу новые хлопоты не хочу. Завтра я в любом случае съеду.
Устраиваюсь в кухне и снова просматриваю объявления о сдаче квартир, мне везет, один вариант подходит мне по цене, да и расположение удачное. Набирая номер, молюсь, чтобы квартира не оказалась занята, и кто-то сверху меня явно слышит, но встретиться арендодатель может со мной только послезавтра.