Ты теперь мой враг
Шрифт:
Всё же выдыхаю, унимая эмоции, этот Ваня буянить не принимается, но хмурится и посматривает совершенно недобро.
Соседка же усмехается на этих словах, вижу как мрачнеет её взгляд.
— Да, Вань, сначала заработай на крутые подарки, а потом подкатывай, Лика абы к кому симпатий не испытывает.
Теперь я вспыхиваю:
— С тобой мы ещё поговорим.
Она
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу вслед.
— А говорила, что надо всё самой. Поздравляю, Лика, обошла меня.
Ненадолго замираю, выдыхаю, но не оборачиваюсь. Несправедливое замечание меня не цепляет, больше удивляет, что я становлюсь объектом зависти:
— Ты бы за своей жизнью следила, — отвечаю и ухожу. Моей реакции она не дождется, спорить я с ней не собираюсь.
Эту ночь почти не смыкаю глаз, пару раз мимо комнаты кто-то проходит, один раз замирает на пороге, но не приближается. И я выдыхаю. Под подушкой тяжелая статуэтка, но надеюсь, мне не придётся ею пользоваться.
Я действительно очень рассчитываю на завтрашнюю встречу, и мне нужно выспаться. Тогда я ещё не знаю, что собеседование пройдет успешно, меня примут менеджером в тренинговый центр, и хоть принципы их работы по душе мне не придутся, но появятся кое-какие средства, и теперь не нужно будет думать о том, где взять денег на жильё.
А пока что я прислушиваюсь к голосам за стенкой, которые иногда понижают тон — меня обсуждают.
И всё же подруга выпроваживает гостей, становится тихо.
А наутро она извиняется, говорит, что такого с незваными гостями больше не повторится, чем очень меня удивляет. К тому же она просит прощения, что в порыве удалила номер из контактов и за звонок извиняется. Говорит, что злилась, но вину признает полностью. Ума не приложу, что происходит, но она готова и перед Демидом объясниться, но я с подозрением отношусь к её словам.
Во-первых, не рассказываю ему, что произошло с телефоном, а во-вторых, не собираюсь их знакомить. Мы далеко не подруги.
К тому же, я не очень ей верю, поэтому извинения принимаю, но на попытки подружиться пока что не реагирую. Она потом делает их несколько: зовёт в клуб, приглашает на пикник, однажды ей достаются билеты в двухдневное турне по реке, но и тогда я отказываюсь.
Лишь однажды мы проводим вместе вечер.
Придя с работы, успеваю принять душ, когда раздается стук в дверь: на пороге стоит девушка, которую я узнаю не сразу: тёмные волосы, светлые глаза. Они сейчас красные, девушка явно плакала.
— Привет, — говорит она,
Я киваю. И наконец её вспоминаю, она была в тот вечер, когда соседка притащила своих приятелей к нам в квартиру, чтобы отметить новоселье.
— Соседки нет, — говорю, понимая, что пришла она к ней. Замечаю в руках девушки бутылку: — И если у вас сегодня снова вечеринка…
— Прости за тех дурней, — перебивает она меня, виновато глядя исподлобья. — Ваня незлобный, просто выпил тогда, а второй, — глаза девушки наполняются слезами, — бросил меня час назад.
Она всхлипывает и мне становится её даже жаль.
— Я пойду, прости, — говорит и разворачивается, но я её останавливаю.
— Проходи, она скоро придёт.
— Я не помешаю?
— Нет, — говорю вполне искренне. Против неё я ничего не имею, претензии в прошлый раз были к парням. К тому же сама девушка действительно выглядит жалко: потёкшая тушь, запутанные волосы, потухший взгляд.
Пропускаю подругу соседки в квартиру, отмечая, что она напиток уже открывала, и это точно правильное решение, впустить её, неизвестно, куда она влипнет в таком состоянии, да ещё и в нашем районе:
— Тебе нужно умыться, — указываю на ванную комнату, и она кивает.
— Спасибо. Ты очень хорошая, Лика, — говорит серьёзно. А потом скрывается за дверью.
Тогда я была уверена, что всё делаю правильно.
И я ей действительно со временем очень помогу.
Вот только себе сделаю хуже.
Глава 13
Открываю глаза и обнимаю себя за плечи. Мне не холодно, напротив, становится душно, и, повинуясь порыву, распахиваю окно, несмотря на погоду. В комнату тут же врывается вечерняя прохлада вперемешку с запахом дождя, опираюсь ладонями на подоконник, некоторые капли попадают прямо на лицо, делаю глубокий вдох, а потом выдох и снова вдох. Это помогает.
Я весь год стараюсь не вспоминать о тех событиях, и сейчас эти попытки прожить всё заново оказываются слишком болезненными. Уговариваю себя, что своеобразная терапия мне поможет отпустить чувства. Выныривать из эмоций сложно: там, в прошлом, я ещё стою на пороге, нужно только шагнуть и позволить себе быть счастливой. Но сейчас я знаю, к чему это приведёт.
Смотрю на часы и понимаю, что уже довольно поздно, Глеб не появляется, возникает желание написать ему, я открываю контакты и держу палец над кнопкой «вызов», но не нажимаю. Астахов взрослый мужчина, к тому же предупредил, что будет поздно, и если он решил заглушить свою боль, развлекаясь всю ночь, я не должна ему мешать. Это его право и его выбор.