Ты теперь моя
Шрифт:
— Тут не могу не восхититься твоим решением, — басит Назар. — Наступить себе на горло, зная, какие заманчивые миллионы в руки плывут — не каждый может. Я бы не смог.
— Меня тоже переколбасило, — усмехается Семён.
— Жадность фраера сгубила, — произношу с растяжкой. — Это тоже надо помнить.
— И когда американцы пожалуют?
Ответить не успеваю. Нас прерывает телефонный звонок.
— Слушаю.
— Здравствуйте, Роман Викторович, — узнаю Антонину. — Извините, что беспокою так поздно… —
— Что случилось?
— Юля не отвечает. А я хотела порадовать, что операция Владимира Александровича закончилась благополучно. Уже в себя пришел.
— Я передам.
— Пожалуйста, — добавляет она.
— До свиданья.
— До свиданья.
В спальне Юли темно и тихо. Она спит. Но едва я опускаюсь на матрас и трогаю ее колено, вскакивает и принимается лихорадочно шарить по одеялу ладонью.
— Я уснула…
Отыскав телефон, снимает блокировку. Я не отбираю его только потому, что голубая подсветка освещает ее взволнованное лицо.
Хочу ее видеть.
— Три пропущенных… — в голосе слышна паника.
Чуть качнувшись, продолжает бесцельно пялиться в экран. Не решается звонить. Боится новостей.
— Все нормально, — отнимаю все-таки аппарат. Закрывая, откладываю на тумбочку. — Операция прошла хорошо. Антонина звонила мне.
— Тоня? Правда? Точно все хорошо? — голос Юли так звенит, охота поморщиться.
— Да.
— Что Тоня еще сказала? Что?
— Сказала, отец уже пришел в себя.
— Точно? Ты меня не обманываешь?
— Зачем мне это делать? — почти удивляюсь такому вопросу.
— И правда, — слышу шумный и протяжный выдох Юли. — Незачем.
В слабом мерцании лунного света вижу, как она прижимает к губам пальцы. Моргает, пока из глаз не исчезает блеск. Овладев эмоциями, берет мою руку в свои ладони. Сдержанно сжимает.
— Спасибо.
В другой день я бы пожелал остаться, велел ей раздеться и бесцеремонно выжал бы из ее тела максимум. Но сегодня не могу. Хочу, но не могу. Все же я не последняя сволочь, вот так открытие.
— Не за что.
Выхожу из комнаты.
Глава 15
Летит моя душа
На красный свет, на чёрный день.
Солнца белый шар
Закрыла мне от крыльев тень.
Юля
Стоит волнениям чуть притихнуть, во мне восстает дух противоречия. Знаю, что не должна провоцировать конфликты, что лучше нам мирно сосуществовать. Но какие-то новые чувства все прибывают и прибывают, не успеваю их анализировать. Аж трясет изнутри, когда вижу Саульского. Особенно из-за того, что сам он, кажется, меня не замечает. Только приказы отдает. И то чаще всего даже не ко мне
У меня нет причин привлекать внимание Сауля намеренно. Я не должна этого делать! Только вот, чтобы не сорваться, приходится повторять себе это сто раз на дню.
День рождения Риты празднуем в одном из папиных ресторанов. Савельева долго не могла определиться с местом: то ей накладно по деньгам выходило, то не устраивал банкетный зал. Я и предложила ей отцовский ресторан. С неприличной скидкой, разумеется.
Чарли с Семёном целый вечер глаз с меня не спускают. Взгляды «томные» бросают, стоит только подняться и приблизиться к танцплощадке. Сеня коротким мотанием головы напоминают, что танцевать не велено.
Что странно, отчего-то не сильно и хочется. Не понимаю, что со мной происходит. Не понимаю… Семь недель прошло со дня свадьбы, папа успешно прооперирован, готовится к новому курсу химиотерапии, Саульский занят своими делами — есть время, чтобы выдохнуть и расслабиться. Но нет же. По ощущениям все как будто только усугубляется. Неуёмное беспокойство раскручивается внутри меня, словно вертолетный винт, попутно наматывая нервы и накаляя градус напряжения до неизвестного мне максимума. Рванет?
Глушу эту тревогу шампанским. Слабо помогает, надо признать.
— Вадик весь вечер глаз с тебя не сводит, — наклоняясь, шепчет Рита. — И, похоже, охрана твоя это тоже засекла.
— Да уж… Веселье еще то, — вяло отзываюсь я.
Поймав мой взгляд, Водонаев, будто дождавшись условного знака, направляется в нашу сторону. Изначально я собиралась использовать его в своих интересах, но, едва он оказывается передо мной, понимаю, что целоваться я с ним уже не смогу. Даже на публику.
— Юля…
— Чего тебе надо, Вадик? — на эмоциях, которые к самому парню имеют лишь косвенное отношение, огрызаюсь почти агрессивно.
Допиваю шампанское и тут же берусь за маргариту.
— А ты не понимаешь? — в ответ взрывается Водонаев. — Не могу я без тебя, дура! Не могу!
— Вадик, ты, блин, совсем страх потерял — так со мной разговаривать? Забыл, чья я жена? — голос приглушаю, хотя едва сдерживаюсь от того, чтобы не наброситься на него с кулаками. — Отвали по-хорошему.
— Я его не боюсь.
Меня разбирает такой смех, за живот хватаюсь.
— Вадик… Миленький… Нет, ты ненормальный! Чокнутый камикадзе.
Он не успевает как-либо отреагировать на мое веселье. В разговор ожидаемо и бесцеремонно вклиниваются Саульские амбалы. Встают по обе стороны от Водонаева, взирают вопросительно. На их фоне парень совсем теряется. Худосочный юнец с петушиной прической. Как он мог мне нравиться?
— Проблемы, Юлия Владимировна?
— Все нормально, Семён. Вадик уже уходит. Проводите, чтобы не потерялся. Только аккуратно.