Ты у меня одна или Призрачная любовь
Шрифт:
Глава 46
Лада шла по лесу, размышляя: «Ну, что в этой Алье такого?» Почему все с ней носятся, переживают за нее, пытаются поддержать? Почему она, Лада, каждый раз прикладывает усилия, чтобы ее приняли, посчитали своей. Каждый раз ей приходилось заглядывать в мысли, настраиваться на собеседника, даже иногда излучать волну доброжелательности, чтобы от нее не отвернулись, чтобы ей
И самое обидное — ее любят. Как же Лада хотела, мечтала, чтобы ее любили, чтобы на нее смотрели с такой нежностью, как смотрит на Алью Дмитрий, чтобы ее обнимали и целовали. Она даже не представляет, что это такое, и какие при этом ощущения. Внутренний голос шепнул ей: «Ты легко можешь это исправить». Как? Внушить кому-то любовь? Но чтобы внушить какое-то чувство, надо самой испытывать его. А она только в общих чертах представляла себе, что это такое. Нет, внушить она не может. Но очень хочется понять, почувствовать. А как?
Лада вернулась в лагерь. Вот Дмитрий уже с ними, и Эрмит тянет его от Альи показать, как идут дела на стройке. Лада поймала волну от Дмитрия, как тот тянется к Алье. Идет с Эрми, слушает то, что тот говорит, но мысленно касается Альи. Почему? Что в этом такого? Нет, она не понимала, но должна понять. Как?
Дмитрий втолковывал что-то Эрми, Лада не вникала, о чем речь. Рядом никого больше нет? Нет.
— Эрми, там что-то срочное у Индиса. Он ищет тебя.
— Я сейчас, — и Эрмит побежал на поляну.
Лада собрала мысленно всю свою силу:
«Я — Алья. Ты видишь перед собой Алью» — транслировала она, и взгляд у Дмитрия менялся. В нем появилось нежность и какая-то тихая радость.
Лада впитывала этот взгляд, это тепло, подходя ближе и протягивая руки к Дмитрию. Он обнял ее, и Лада вздрогнула. Сила заструилась по его рукам, Ладе захотелось взлететь, голова закружилась. Она почувствовала прикосновение губ и… услышала крик, полный боли. Объятья разомкнулись.
— Как это? — шептал Дмитрий, переводя взгляд с нее на Алью. К ним уже спешили их товарищи.
А Дмитрий исчез. И Ладу охватила, начала затягивать в себя такая пустота, как будто она потеряла все, ради чего можно было жить. Пустота разрасталась и тянула в бесконечность, бесконечную беспросветною пустоту. И не было ничего, ничего кроме боли, разрывающей ее изнутри. Она не осознавала, ее это чувства или чьи-то извне. Все не имело значения. Упала на мох, но ей казалось, что она продолжает падать. Куда? Сейчас эта бездна поглотит ее.
Жизнь не имела больше значения. Как же больно. Кто-то что-то говорил — все мимо. Она свернулась калачиком. «Конец» — единственное, что билось у нее в голове. «Алья, Алья, что случилось?» — слышала, как сквозь вату она. Но она же не Алья. «Я не Алья. Я Лада!» И сразу стало легче. Пустота
Эрми взял на руки Алью и понес к источнику.
— Она не просто без сознания, она холодная, такое впечатление, что она замерзает изнутри.
Санни плакала. Индис заметил Ладу и стал спрашивать, что случилось, не видела ли она.
— Лада, а где Дмитрий? он оставался здесь. — спрашивал Эрми
— Я… Я не знаю. Когда Алья закричала, он исчез.
Дарина подошла и, всматриваясь в глаза Лады, тряхнула ее:
— Говори. Все говори, мы ведь узнаем правду. Что случилось?
— Я была рядом с Дмитрием.
— Просто была?
— Не совсем. Он обнял меня и хотел поцеловать.
— Митя? Ты ничего не путаешь?
— Ах, ты, змея! — Взвилась Санни. — Это ты ему внушила? Сам бы он никогда не посмотрел ни на кого другого.
— Признайся, — расстроенно произнес Индис. — Как же я просмотрел? Это моя вина. — Индис схватился за голову. — Благодетельница, что же теперь будет? Что ты натворила, мерзкая, глупая девчонка?
— Я хотела понять, что такое любовь, я хотела узнать, что такое поцелуй. Я не хотела причинять зла, — заплакала Лада.
***
Митя раз за разом пытался перенестись к Алье, но ничего не получалось. Он пробовал по-разному, пытался представлять их поляну, Храм, но… оставался на месте. Ему нужно к Алье. Он должен быть рядом! Он объяснит, что это был какой-то обман. Он же любит только Алью, и никто ему больше не нужен. Мысленно он кричал ей: «Ты для меня одна!» Звал ее, метаясь по квартире. «Что же делать?»
«Алинка» — звал ее, даже не допуская мысли, что может потерять ее.
Отчаяние пыталось захлестнуть его, но он не сдавался.
«Милая, единственная, любовь моя, душа моя, Алинка, верь мне, верь в меня. Ты у меня одна!» — твердил он.
— Пусть она меня услышит, — стал молить он непонятно кого. — Пусть все пропадет, забирайте у меня все, только верните мне ее.
«Как же так, ведь мы — одно целое. Почему я здесь, а она там? Как можно было нас разъединить?» Он метался и пробовал снова и снова пробиться к Алье.
— Прими и смирись, — раздалось у него в голове. — Я закрыла тебе вход в наш мир, не стучись больше. Я не пущу тебя.
— Не становись между нами. Мы любим друг друга! Пусти меня к ней. Мы нужны друг другу.
— Ты ее дар начал передавать Ладе, забирая у моей девочки жизнь. Я должна была, бездействуя, наблюдать, как ты все рушишь?
— Как ты допустила такой обман?
— Да. Я тоже виновата, не доглядела. Но я вовремя вмешалась и теперь защищаю свою девочку от бездны.
И голову как отпустило. Митя понял, что все, Благодетельница ушла от него. А он? Митя застонал. Его не пустят к Алье? Он ее больше не увидит?