Ты у меня одна

Сергеева Оксана Николаевна

Шла Алёнка не торопясь, ветерок приятно холодил плечи, лицо уже не горело, внутри как будто все успокоилось. До той поры, пока не увидела около своего дома черный Lexus. И Шаурин, мать его так, как только заметил ее, сразу вышел из машины. На нем был строгий темно-серый костюм и белоснежная рубашка. Ваня хлопнул дверцей, подцепил верхнюю пуговицу пиджака и, застегивая ее, шагнул навстречу. Настолько отточенным движением он это сделал — привычным, безусловным, как рефлекс. Почему-то именно этот жест пошатнул Алёнкино самообладание. Что-то странно дрогнуло

внутри. Если бы увидела Ивана раньше, точно бы развернулась и улизнула, пока он ее не заметил. Но поздно. Не убегать же сейчас. Ускорив шаг, подошла к нему.

— Ты чего мне голову морочишь? — с ходу огорошил ее непреклонным и даже резким тоном.

Алёна и без того растерянная, растерялась еще больше. Забыла, что хотела сказать ему. Такого его не узнавала. Строгий костюм, словно задавал тон поведению, делая Шаурина жестче. Много жестче и опаснее, что ли.

— Я не морочу, — нервно пожала плечами.

Ваня окинул ее внимательным взглядом и сбавил обороты, спрашивая чуть мягче:

— Что случилось? Что с тобой?

Вот этих вопросов Алёна ужасно боялась и не хотела отвечать. Как рассказать ему о том, что произошло, и не выглядеть при этом идиоткой? Никак. Ситуация идиотская в любом случае.

— С сестрой повздорила.

— Ого… — вполголоса протянул он, — какие у вас нежные отношения.

— Угу, родственников, как Родину, не выбирают.

— Ну-ка, давай, — он вдруг открыл дверцу со стороны пассажира и подтолкнул Алёнку к машине, — поехали.

— Куда? — обернулась, пытаясь сопротивляться.

— Со мной, — надавил ей на затылок и затолкал в салон.

— Куда? — вспыхнула возмущением.

— Тихо, — захлопнул дверцу и посмотрел строго. — Сиди тихо, — приказал, словно был уверен, что пока будет обходить машину, чтобы сесть за руль, она выскочит и убежит. В общем, Алёна мечтала так и поступить, только не решилась. Осталась сидеть на месте, хоть и вдохновения от появления Шаурина совсем не испытывала. Расстроилась еще больше.

Ваня тронул машину, а потом набрал чей-то номер.

— Мама, ты дома?.. Прекрасно. Я сейчас заеду, — убрал телефон в карман пиджака и посмотрел на Алёну: — Учти, у меня семейка не совсем нормальная, но добрая.

— Мы что – к твоим родителям едем? — опешила она.

— Да.

— Ты спятил?

— Нет.

— Я не поеду к твоим родителям, — сказала жестко.

— Ты уже едешь.

— Я никуда с тобой не поеду! Останови машину!

— Не остановлю. Если хочешь, на ходу прыгай.

— Я сейчас тебе устрою скандал. Истерику. Хочешь? — пригрозила запальчиво, а он в ответ послал ей довольную улыбку.

— Хочу. Обожаю истеричек. Это мой любимый женский типаж. Вы такие интересные, у вас столько проблем.

— А ты любишь их решать и решать… — проговорила с неприкрытым сарказмом.

— Зачем же? — ухмыльнулся он. — Я люблю проблем добавлять. Так что давай – исполняй.

— Я не истеричка.

— Разумеется, — снова улыбнулся, не глядя на нее. — Ты же само совершенство. Сейчас возьмешь себя в руки и понравишься

моей маме.

— Я не собираюсь нравиться твоей маме!

— Зря.

Алёна сжала кулаки и рыкнула:

— Шаурин, черт тебя подери!

Он довольно засмеялся, чуть откинув голову.

— Где моя подушка? — простонала, закрыв лицо руками.

— Зачем тебе подушка?

— Покричать и успокоиться. Я не кричу на людей, зато кричу в подушку.

— Давай сюда, — похлопал себя по плечу.

Она так и сделала. Решила не стесняться, какое уж тут стеснение. Не раздумывая, уткнулась в его рельефный бицепс и покричала. Потом спокойно откинулась на свое сиденье и безмятежно вздохнула, прикрыв глаза.

— И мне совершенно наплевать, что ты сейчас обо мне думаешь.

— Естественно, по-другому и быть не может, — ответил он с улыбкой.

Алёна по голосу слышала, что улыбался. С закрытыми глазами видела чувственный изгиб его губ. Все его эмоции были на губах. Всегда.

— Скажи мне имя-отчество твоей матери, — проворчала, не открывая глаз.

— Юлия Сергеевна.

— Юлия Сергеевна… — промурлыкала Алёна, открыла сумку и достала зеркальце. — Моя бабушка курит трубку… курит трубку бабушка моя… — глянула на себя, напевая вполголоса.

Пока доехали до семейного особняка Шауриных, Алёна успокоилась. Ну, внешне точно успокоилась. А внутри, как ни крути, испытывала некоторое волнение. И надо сказать, слова Вики про папу-авторитета и маму-акулу все-таки осели в голове. Может быть, Вика и раньше что-то подобное говорила, но Алёна все это благополучно пропускала мимо ушей, стараясь не засорять свой мозг фактами о человеке, с которым сама даже не знакома. А теперь вот задумалась. И на Ваню посмотрела другими глазами.

— Пойдем? — Ваня взял ее за руку, и Алёна, не сопротивляясь, ответно сжала его широкую ладонь.

— Пойдем, — прошептала обреченно, глядя на статное трехэтажное здание из терракотово-красного кирпича с каскадом разновеликих портиков.

Они поднялись по гранитной лестнице и вошли в дом. У входной двери Алёна задержалась – чтобы прислушаться, вдохнуть, почувствовать атмосферу. Ведь и стены говорить умеют. Ваня ее не торопил, будто давая ей возможность привыкнуть к помещению. У лестничного портала она замерла, невольно бросив взгляд наверх.

— Хочешь, я потом покажу тебе дом?

— Хочу, — медленно произнесла она и тут же посмотрела на Ваню, сбрасывая легкое оцепенение. — Хочу, — снова сжала его ладонь, как будто сообщая, что готова следовать за ним.

Они пошли через анфиладу комнат. Взгляд останавливался то на дизайнерской мебели, то на постмодернистской живописи на стенах. Палитра бежево-серых оттенков усиливалась сложными элементами декора. Все было исполнено с стиле сдержанной роскоши. Но роскоши уютной, домашней. На мягкий, обитый светлым текстилем, диван в гостиной так и хотелось присесть и уютно устроиться в уголке, а на стеклянный столик у выхода на террасу просилась чашка фруктового чая.