Ты у меня одна

Сергеева Оксана Николаевна

Сегодня они не завтракали, а только пили кофе, который Алёна сварила уже будучи у себя дома. Ваня завез ее сменить одежду, не являться же на семинар со своим многострадальным докладом в футболке и джинсах.

Алёна оделась, влезла в шпильки, последний раз взглянула на себя в зеркало и вышла из спальни. Нашла Шаурина в гостиной. Он стоял у окна и задумчиво смотрел куда-то вниз.

Вдруг эти слова «я тебя тоже» повернулись неожиданной стороной, как будто материализовались. Стиснули горло невыразимой нежностью, затруднили дыхание. В легкой

блузке с короткими рукавами стало жарко. Алёна смотрела в Ванькину широкую спину и не могла произнести его имя, хотя нужно было окликнуть и сообщить, что готова ехать. Возникло непреодолимое желание обнять его сзади, упереться лбом между лопаток и постоять вот так хоть минуту. Даже качнулась вперед, чтобы сделать это, но Иван обернулся, и она осталась стоять на выходе в прихожую.

— Готова?

В ответ она лишь кивнула и шагнула к двери.

— Ну, давай уже, поцелуй меня нежно, — попросила за створками лифта.

— Нет.

Шаурин смотрел на нее прямо, тем гипнотизирующим взглядом, от которого становилось не по себе.

— Да ладно тебе, — улыбнулась и шагнула к нему, почти прижавшись к груди.

— Нет, настраивайся. Тебе нельзя целоваться.

— Не будем? — вкрадчиво спросила.

— Не будем. — В глазах мелькнул смех, губы сжались, сдерживая улыбку.

_____

Подул ветер, принося с собой прохладу и запах травянистой горечи стриженного газона. Алёна прижала к себе папку с документами и, поправив на плече ремешок сумки, поежилась. Когда нашла глазами Шаурина, непроизвольно улыбнулась и ускорила шаг. Он стоял около своего автомобиля и разговаривал по телефону. Алёна подошла ближе, Ваня, заметив ее, открыл дверцу, но она не торопилась забираться в салон.

— Ну, привет, — с усмешкой поздоровался он и окинул ее взглядом. Необычно видеть Алёну такой строгой: на высоких шпильках, в темно-серой классической юбке и аккуратной блузке с бантом.

— Привет. — Улыбнулась милой выверенной улыбкой.

— Круто. Я балдею. Доктор, можно я тебя в этой юбочке?.. — пригнулся к ее уху.

— Шаурин, — шепнула, — а мы можем по-человечески потрахаться. Что тебе вечно то в юбке, то в платье?..

— Тебе жалко, что ли?

— Нет, не жалко. — грациозно опустилась на сиденье и втянула ноги в салон.

— Ну и все тогда. — Хлопнул дверцей, но усевшись за руль, не поспешил завести машину. — Ты им всем зачитала, как надо?

— Да.

— Они поняли, что ты серьезный человек?

— Конечно, — рассмеялась.

— Сильно устала?

— Не устала. Собственно, такие посиделки я люблю. Свое отчитал, а дальше сиди, слушай, записывай. Потом кое-что обсудили в своей группе, но это не мозговышебательно.

— Алёна… — начал Ваня с той особой интонацией, которая всегда настораживала.

— Ой, — она чуть скривилась, — насколько поначалу меня напрягало, как ты называешь меня «Муркой», настолько же меня сейчас настораживает, когда ты

зовешь меня по имени. Потому что за этим обязательно последует что-то серьезное. Либо внушение, либо выговор, либо ты пристанешь с разговором по душам.

— Да? Я даже сам не заметил.

— Зато я заметила. Что на этот раз?

— Алёна, — еще раз начал он и улыбнулся, — я тебя предупреждал, что родители пригласили нас на ужин.

— Вот только не говори, что этот ужин состоится сегодня.

— Именно. Прям сейчас и поедем. — Подождал протестов, но Алёна демонстративно громко вздохнула и уставилась перед собой, куда-то сквозь лобовое стекло. — Мне кажется, время удобное. Ты не сильно устала, прекрасно выглядишь и как раз в образе.

— Ах ты ж, Твою-Мать-Величество… — протянула она и посмотрела на Шаурина.

— Нет, если ты против, то не поедем. — Он не потянулся, чтобы повернуть ключ в замке зажигания, будто и правда ждал ее решения. — Хочешь, поедем ко мне, хочешь – к тебе, хочешь — поужинаем в ресторане.

— Шаурин, что за дешевые штучки! — чуть пренебрежительно опустила уголки губ. — Голову на отсечение даю, ты уже обо всем договорился и сказал, что мы приедем. Это паттерн, шаблон твоего поведения, так что не надо сейчас говорить, что у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда. Я жду. Мы можем не ехать.

— И тогда тебе придется объяснять, почему я отказалась, — сказала мягко, но внушительно.

— Почему мне придется объяснять? Это ты позвонишь Юлии Сергеевне, поблагодаришь за приглашение и скажешь, почему сегодня не в состоянии отужинать с моей семьей.

— Ага, — согласилась со снисходительным пониманием, — а все сказанное – заведомо ложь. Ведь у меня сегодня вечером нет каких-то неотложных дел, я не сильно устала, прекрасно выгляжу и нахожусь в нормальном уравновешенном состоянии, чтобы вести человеческий диалог с твоими родителями. Так ведь, Ванечка?

Ванька на секунду прикрыл глаза, соглашаясь со всем сказанным. Улыбнулся.

Алёна вздохнула, скрывая раздражение.

— Чё сидим, кого ждем? Поехали. — Открыла сумку.

— Умница, моя девочка.

— Только помедленней, мне надо припудрить носик.

— Могу подождать, пока ты припудришь носик. И еще… Наверное, надо что-то тебе сказать, как-то настроить, но я не знаю – что.

— Не парься, Царевич, я уже поняла, что семейка у тебя ненормальная, но добрая. Особенно папа. Да?

— Точно так.

— Или меня еще какой-нибудь сюрприз ждет? — оторвала взгляд от зеркальца в пудренице и посмотрела на Ваню.

— Нет.

Автомобиль уверенно тронулся с места, Алёна некоторое время смотрела на дорогу из-под полуопущенных ресниц, потом словно собралась, скинув расслабленность, уселась плотнее и заговорила звонко и чуть напряженно:

— А неужели нельзя было сделать все по-другому, сказать, например: Мурка, моя любимая, нас на ужин пригласили, ты согласна или нет? А потом только договариваться с родителями.