Ты, уставший ненавидеть
Шрифт:
– Какие именно? – История была самой элементарной. Вербовка, простая и не очень грамотная. Сам Сергей никогда не вербовал агентуру подобным образом. Страх и угрозы – стимул не особенно надежный, особенно в длительной перспективе.
– Они не сказали. Я должна вначале войти к вам в доверие…
Стоп! Вот это уже не так – Вера лгала. Лгала очень убедительно, но Пустельга кожей почувствовал неправду. Ей сказали, это точно…
– Я лишь поняла из его намеков, что должна узнавать от вас какие-то служебные тайны. Вы ведете
И это – тоже ложь. Тут не требовались даже отмеченные в его служебной характеристике «особые способности». Только человек, далекий от спецслужб, мог допустить, что сотрудник Большого Дома будет поверять служебные тайны своим знакомым – даже очень красивым, даже актрисам Камерного театра…
– Я отказалась… Мне угрожали… Вчера я заметила у дома каких-то подозрительных типов, сегодня утром тоже. Я не пошла в театр, весь день ходила по городу, а потом решила идти к вам. Мне нужен совет… Мне просто некуда деться – ведь они знают, где я живу, знают адрес родителей… Что мне делать, Сергей?
– Сейчас? Успокоиться и лечь спать. – Пустельга встал, прикидывая, куда он уложит гостью. Жаль, что он не успел обзавестись хотя бы раскладушкой; Веру придется уложить в кровать, а самому – устроиться прямо на паркете…
О деле он решил больше не говорить. Похоже, Веру все-таки сломали. Она дала согласие, иначе откуда девушке знать его адрес на Бронной, который не был известен еще даже отделу кадров Большого Дома? Ее сломали, она согласилась… Бедная Вера! К тому же грязная, непрофессиональная работа. Такие агенты держатся недолго, они срываются, их очень легко перевербовать.
– Вы ляжете здесь, – Пустельга кивнул на кровать и направился к шкафу, чтобы достать оттуда свое старое пальто. – Простыней и одеял у меня, увы, пока нет. Я вам дам шинель…
Пальто было нужно ему самому – чтобы постелить на пол. А поговорить надо будет утром, когда Вера успокоится…
– Сергей! Вы мне не верите? Ну что же мне делать, помогите! Я попала в какую-то западню…
Холодные ладони легли на плечи Сергея. Ее глаза оказались рядом – широко раскрытые, испуганные. И все-таки она играла – играла прекрасно, профессионально. Пустельге внезапно стало невыносимо жаль молодую актрису. Да, она попала в западню, и теперь надеется выжить. Наверно, тому, кто звонил по телефону, хватило серьезных аргументов…
– Я вам верю, не надо, – Пустельга осторожно отстранился, заставив себя улыбнуться. – Давайте я вам скажу главное: никакого преступления я не совершал. Эти мерзавцы лгут, вам бояться нечего. Так что поспите, а утром поговорим конкретно…
В ее глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение. Но затем – снова страх, и Пустельга еще раз убедился, что девушка рассказала ему далеко не все.
– Правда? Но почему они… Господи, что же мне делать?
– Пока – отдыхать. Не волнуйтесь, все будет в порядке…
В последнем Сергей был, конечно,
Он укрыл Лапину шинелью и начал устраиваться у двери, прикидывая, что можно подложить под голову. Внезапно Вера спросила:
– Сергей! Вы что, собираетесь спать на полу? Пустельга лишь пожал плечами.
– Прекратите немедленно! На этой кровати можно уложить пятерых! Если вы настаиваете, я лягу на самом краю. Можете положить между нами пистолет вместо меча…
– Как в «Тристане и Изольде»? – сообразил Сергей и невольно усмехнулся: перспектива показалась забавной. «Тристана» он видел в Харькове, в исполнении разъездной труппы.
– Мы как раз собираемся ставить «Тристана». – Вера пододвинулась к самому краю, и Пустельга, не испытывавший воодушевления при мысли о ночевке на холодном паркете, неуверенно присел на кровать. – Я, честно говоря, очень хотела сыграть Изольду, но в последний момент роль дали, как всегда, Алисе. Это жена нашего главного…
Похоже, девушка понемногу успокаивалась – во всяком случае, голос ее стал совсем иным. Сергей вздохнул и устроился с другого края кровати, накрывшись с головой своим старым пальто. О театре можно будет поговорить после. Интересно, что они от него хотят? Уже засыпая, он вдруг подумал, что подсылать к нему агента стоило лишь в одном случае – если требуется подготовить убийство. Иначе не получалось, разве что кто-то думал скомпрометировать старшего лейтенанта. Но тут не тот случай:
Пустельга не женат, Вера, похоже, не замужем. В крайнем случае, выговор по партийной линии, да и то без занесения.
Это было одновременно и грустно, и смешно. На агента-убийцу Вера никак не тянула. Бедная, замученная девушка: попалась, бедняга, в жернова! Что она могла сделать – придушить его ночью? Предложить прогуляться в пустой парк? Да и зачем? После истории с Рыскулем его и так могли арестовать, хотя бы за похищение важных документов. Может, Рыскуль решил отомстить? Пока это было единственной версией. Если так. Пустельга не боялся: пусть попробует, мерзавец! Хуже, если за этим стоял кто-то неизвестный: бороться с тенью куда опаснее…
Ночью он почувствовал резкий холод. Открыв глаза, он сообразил, что девушка совсем рядом, ее рука легла поверх пальто, лицо чуть касалось его затылка – и было холодно, очень холодно. Сергей отодвинулся на самый край. Вера глубоко вздохнула во сне, по лицу пробежала быстрая судорога. Похоже, девушка действительно была больна…
Будильник зазвенел, как всегда, неожиданно. Пустельга дернулся и, не открывая глаз, сел на постели. Будильник все звенел, Сергей наконец-таки смог поднять веки – и обомлел. Кровать была пуста, шинель лежала поверх пальто, и он понял, почему под утро ему стало тепло…