Ты, уставший ненавидеть
Шрифт:
– Юрий! Юрий! Ты слышишь? Почему не отвечаешь?
Слова донеслись откуда-то издалека, еле слышно. Орловский вскочил и тут же вспомнил: «голос племени»! Крапивин обещал, что попытается связаться с ним, используя древнее искусство.
– Андрей! Я слышу! Говори! – Он произнес это вслух, а затем еще раз – про себя.
– Юрий! Мы не договорились, я ухожу. Они поднимают самолеты! Прощай!
– Андрей! Анх!.. – ответа не было. Орловский бросился к двери, распахнул ее и выбежал наружу. Этого он боялся! Иванов настоял на своем – и дхары обречены! Орфей не остановил резню…
Вокруг царила
– Товарищ майор! Тревога! Скорее! Кто-то потянул его за рукав. Юрий, ничего не соображая, побежал вслед за командирами, поправлявшими на ходу незастегнутые шинели. Его впихнули в траншею, в ноздри ударил запах сырой потревоженной земли и свежей хвои. Юрий помотал головой, пытаясь осознать происходящее, а затем повернулся к ближайшей бойнице.
Да, началось… Вновь взлетела ракета, на этот раз почему-то зеленая, прозвучали неразборчивые слова команды, и бойцы ощетинились винтовками с примкнутыми штыками. Новая ракета – и где-то вблизи загремел первый залп…
Похоже, это была пристрелка. Снаряды задели лишь опушку, снеся несколько елей и подняв в воздух черные фонтаны земли. Один взрыв пришелся по минному полю, и оно вспыхнуло желтыми невысокими фонтанчиками сдетонировали мины. Снова грохот – теперь снаряды ушли далеко, в гущу леса…
Третий залп, четвертый… Над деревьями росли уродливые грибы, медленно расплывающиеся на ветру. Где-то уже горело – очевидно, били не только фугасами, но и зажигательными. Юрий закусил до боли губу, чувствуя страшную слабость. Все кончено… Прощай, Анх, я ничего не смог сделать для тебя и для твоих ребят…
Новые залпы… И вот сквозь уже привычный гул прорезался мощный бас невиданной силы. Земля задрожала, солдаты радостно закричали, указывая куда-то назад. Орловский понял – это заговорили «двести третьи»…
Над зелеными кронами стлался дым. Где-то там кричали женщины, забиваясь в глубокие щели, лейтенант запаса Крапивин посылал на позиции мальчиков с дробовиками и берданками, умеющих срубить дерево движением руки, но бессильных против чудовищного «бога войны». Пушки гремели, земля, казалось, стонала – и тут откуда-то издалека донеслось низкое гудение…
ТБ-3 летели ровно, как будто на парад. Тройка, еще две, затем снова тройка… Шли спокойно, неторопливо, без всякого прикрытия, зная, что никто из обреченного леса не сможет помешать серебристым машинам выполнить приказ. Они летели убивать – уверенно, профессионально, безжалостно…
Юрий не успел в двадцатом… Он не попал в Таврию, где навеки остался брат. И вот теперь, неожиданно, он все-таки оказался на своей войне бессильный, с жалким револьвером, годным лишь на то, чтобы пустить пулю в лоб. Если б он мог, он сжег бы этих убийц! Сжег их всех, привыкших расправляться с безоружными…
В памяти промелькнула побледневшая личина Волкова. «Ты же можешь сжечь весь Союз!» Теперь это казалось смешным. Старые заклятия, забытые слова против стальной несокрушимой мощи!
А если все же? Ведь иного шанса не будет! Господь отступился от своих грешных сыновей. Пусть же демоны дхаров помогут им…
Спрятанную бумагу можно было не доставать – он помнил заклинание наизусть. «Свод
Знакомые восемь слов… «Горг!» Теперь – свод, большой, охватывающий весь лес, поднимающийся высоко над ним, надежно запирающий убежище дхаров со всех сторон… Увы, дхарские чародеи-дхармэ ничего не знали о современной авиации… И наконец – само заклинание… Что там?.. «Мвэри…» Он проговорил нужные слова громко, благо за разрывами снарядов никто не мог услышать. Что ж, теперь он действительно сделал все возможное. Осталось лишь молить Того, Кто забыл о погибающих…
Вспышку он заметил сразу, но вначале не сообразил, что произошло. И только когда рядом появилась еще одна, затем третья, пятая, Юрий наконец-то понял. Снаряды разрывались в воздухе! Они сгорали там, где была граница свода…
Орловский затаил дыхание. Неужели? Это могло быть случайностью: дефект взрывателя, неверный прицел… Нет, снаряды продолжали рваться далеко от леса, это уже заметили другие, слышались удивленные крики… Действует? А самолеты? Где они?
ТБ-3 были уже почти рядом. Первая тройка разворачивалась, заходя на боевой вираж. Они не боялись: еще минута, еще несколько секунд… И тут с крайней машиной, что была ближе всего к лесу, что-то случилось. Точнее, ее просто не стало, она исчезла, расплывшись большим желтым пятном от взорвавшихся в воздухе авиабомб… Есть! Свод Надежды не пускал серебристых убийц. Вторая машина исчезла почти одновременно, затем третья – три безобразных желтых пятна над лесом…
В траншеях стоял крик – отчаянный, удивленный. Они не ожидали, никто не ожидал. И сам Юрий не верил – не верил до конца даже сейчас, когда беззащитный лес оделся в прозрачную несокрушимую броню. То, что не мог Великий Фроат, чем не владели Гхел Храбрый и Ранхай Последний, стало оружием в руках ЗК Юрия Орловского…
Вторая тройка попыталась уклониться в сторону, но не сумела: две машины сгинули в один миг, третья взмыла вверх, но, очевидно, задела свод: желтое пятно расплылось высоко вверху. Остальные машины, повинуясь команде, стали расходиться в разные стороны. Опытные пилоты уже что-то поняли, хотя узнать правду им едва ли удастся. О чем они подумали: о зенитках? о крупнокалиберных пулеметах?
Новая попытка: ТБ-3 перестраивались на ходу. Профессионалы, они не терялись, порядок был вновь словно на параде, место погибших заняли новые машины; и вскоре бомбардировщики уже заходили с противоположной стороны…
Вспышка, еще одна, еще… Только когда сгорела восьмая машина, кто-то ~ в воздухе или на земле – понял, что легкой победы не будет. Улетевшие повернули назад, далеко обойдя несущий смерть лес. Их строй был так же ровен – они не сдались, они готовы вернуться…
Юрий перевел дыхание. Получилось! Он смог! Боги дхаров защитили свой народ! Нет, боги тут ни при чем, но это совершенно не важно. Он остановил бойню… Он отомстил за всех: за отца, за брата, за учителя, за друзей! Они не сунутся: Свод можно снять, лишь зная «мэви-идхэ». Анх, кна-гэгхэн дхарский, конечно, уже все понял. Теперь лес стал крепостью – и Усатому вместе со всеми его упырями не взять ее!