Ты – всё
Шрифт:
Кто мы друг другу? Насколько все серьезно? Надолго ли вместе?
– Забеременеешь, уйдешь в декрет, – протягивает Ян хрипло. – Есть такая возможность.
У меня сердце выскакивает. Где-то надолго теряется. А возвращается лишь затем, чтобы, угодив в ловушку и получив преизбыток эмоций, взорваться.
Тут уже никакие корреляции не нужны. Коэффициенты не справятся. Исход один – сгорание на кострище любви.
Нечаев не против, чтобы я родила ему ребенка?! Зачем?!
Убеждаю себя, что для формирования собственного мнения мне не хватает времени. Но на самом деле… Я ведь не говорю
В повисшей паузе мы заключаем немое соглашение, которое сильнее любых контрактов и связанных с ними неустойками.
Ян обхватывает меня поперек тела и приподнимает, чтобы стянуть болтающиеся у моих колен трусы и отбросить их в сторону. Следующим движением он раздвигает мои ноги настолько, чтобы оказаться у ягодиц между ними.
Я не сопротивляюсь. Жду. И когда происходит долгожданное вторжение, со стоном прикрываю глаза. В этот раз за счет того, что Нечаев меня заранее растянул, крайне сильно возбудил и увлажнил, теснота комфортная. Безумно приятная. Длина и толщина члена, объем горячей головки, рельефные вены, нетерпеливое подрагивание всего органа – проживаю всю полноту ощущений.
И то, что Нечаев сзади… Берет меня как зверь… Боже, это так грязно и пошло, что вызывает стресс.
Тот самый, который дает сигнал на выработку кортизола и адреналина, выкручивает желудок, стягивает спазмом живот, обжигает грудь, ускоряет сердцебиение, учащает дыхание, сдавливает горло, выпускает по вышкам контроля физического состояния бешеные очереди пульса, кружит в урагане сознание.
Но…
Таков закон физики, что, падая, ты летишь. И пока длится этот полет под воздействием эйфории, забываешь о финише и инстинкте самосохранения.
Цель одна – успеть постигнуть весь спектр охватившего все мое существо удовольствия.
Ян ведь двигается. Стискивая мою талию, вколачивается одержимый голодом титан. С таким бешенством вбивается, что устоять на коленях неспособен. Привстает, сжимает своими бедрами, наваливается. И трахает, трахает, трахает… В яростном стремлении достигнуть дна моей души, вычерпать ее, расплескать, покрывает, словно настоящий зверь.
Сильный. Доминирующий. Всемогущий.
Такой авторитарный и суровый, что невольно вызывает желание получить над ним хоть толику власти.
«Я, блядь, берег каждое воспоминание о тебе! В определенные моменты это спасало мне жизнь…»
Если и правда так восприимчив к близости со мной, то, Господи прости, я не могу этим не воспользоваться.
Пусть делает со мной что угодно. Пусть.
Я дрожу и стону. Ощущений так много, что кажется, они разорвут на кусочки. Но я все равно подчиняюсь им. Сильнее прогибаюсь в пояснице, подаюсь к Нечаеву ближе, принимаю все, что дает.
В передней части моего влагалища есть трамплин. Когда он набухает и увеличивается в размерах, движения Яна ощущаются особенно ярко. Давление внутри меня нарастает. По самым мелким путям кровотока начинает струиться огонь. Стенки вагинального канала сжимают член Яна. Он это, конечно же, чувствует и понимает, что я приближаюсь к оргазму. Зарычав, ускоряется. Трахает с силой, которая сама по себе вызывает потрясение.
Скребу по простыне ногтями, пытаюсь удержаться.
Тщетно.
Ядерный
И мой крик. Вопль бьющейся в конвульсиях экстаза самки уносится так высоко, что будто тянет меня за собой. Осознание пространства и положение моего собственного тела в нем теряется. Поборов законы физики, совершаю научное открытие. Душа покидает свою оболочку. Множится клонами. Я заполняю все помещение. И настолько же всеобъемлюще в своем мире чувствую.
И вместе с тем я четко ощущаю, как Ян удерживает меня, как, не теряя темпа, продолжает вколачиваться. Правда, недолго. В какой-то миг теряет контроль. Уж не знаю, почему это происходит. Доводит ли его до края удушающая пульсация моего влагалища или сам вид моего агонизирующего в блаженстве тела? А может, все вместе? Зверь сдается. Сдается, загнав в меня победный толчок. Глубоко внутри меня взрывается. С тяжелыми и хриплыми стонами заполняет спермой до отказа.
Прекращаю кричать и стонать. Даже не дышу. Терпеливо жду, давая Нечаеву возможность прожить свое удовольствие до конца.
В передышке он, что неудивительно, не нуждается. В наших телах еще не стихают последние спазмы, как встает и подхватывает на руки меня.
По дороге снимаю повязку, ею оказывается галстук Яна.
Тот самый скучный галстук, на котором я так часто сгоняла зло, сопротивляясь влиянию его обладателя.
Как теперь спокойно смотреть на эту деталь гардероба?
Впрочем, о чем это я? Разве в этом суть моей проблемы?
В душевой, опустив меня на ноги, прежде чем включить воду, Нечаев на протяжение какого-то времени испытывает взглядом.
Ни о чем не спрашивает.
В порядке ли я? Бессмысленный вопрос. Оба это понимаем.
Ян Нечаев – это тот мужчина, который без вопросов видит, что происходит с его женщиной. Знает, когда ей хорошо. Нащупывает пределы, благодаря которым удовольствие возносит до небес. Чувствует пограничную черту между эйфорией и болью. Четко по ней, словно по нитке, и ведет. Балансируя, пугая и порождая фантастический восторг.
Вот поэтому он не спрашивает.
Таким, как Ян, чтобы достигнуть максимальной близости, не нужны слова.
35
Ты, сука, женился на моей женщине!
Ночью снилось, что я на поле. А на трибунах Ю в футболке с моей фамилией. Пока гонял мяч и расстреливал ворота, понимал, что все это не что иное, как подсознательное возвращение в прошлое. Скулила душа по бескрайней свободе тех времен. А больнее всего она выла по мечтам, которым так и не суждено было сбыться.
Именно на поле когда-то клялся, что сделаю безбожно прекрасную Юнию Филатову Нечаевой. Своей женой. Своей ля фам, как однажды в шутку назвал.
Но…
Реальность такова, что годы спустя я не сыновей в футбол играть учу, а стою в гребаном парке напротив бывшего первого мужа Ю.
Никогда не топил за то, что женщине положен только один половой партнер. Никаких предрассудков. Никаких, блядь, претензий. Просто комом нутро.
Сердце на замке. Но через скважину этого замка черный дым просачивается. Горит плоть, как себя ни остужаю.