Ты – всё
Шрифт:
В очередной раз мы с ним не нашли общий язык. Не договорились. Подозреваю, что даже не услышали друг друга. А моя чертова психика, вопреки всему, жаждет коннекта.
Коснись меня, Нечаев… Иначе я сойду с ума!
Слияние взглядом – по сути тоже прикосновение. Глубинный контакт. Сердечный. Душевный. Искренний.
Но…
Когда чувств слишком много, будь то даже лютая злость, этого недостаточно. Возникает необходимость усилить передачу эмоций тактильно.
Коснись
Задыхается Зая.
И пусть бы… Пусть бы погибла под завалами. Давно пора!
Но…
Я хочу выбраться… Хочу выбраться, Ян!
Раньше он, уловив мое очевидное волнение, со знанием дела улыбнулся бы. Сейчас же принимает как факт и остается мрачным.
На выходе из лифта, как и всегда, пропускает меня вперед. Идет на пару шагов позади. Смотрит вслед. Физически ощущаю этот взгляд. От него бросает в жар.
Ключ-карта. Щелчки замков. Взгляд-приглашение. Шаги – мои, следом его. Все точно так же, как вчера.
А вместе с тем…
Второй раз в этой квартире оказываюсь, а ощущение… словно вернулась домой.
От этих мыслей страшно до безумия.
Но я иду… Иду, пока не добираюсь до зоны спальни.
Сейчас что-нибудь придумаю… Сейчас… Или потом?..
Потом. Все потом.
Зверь настигает. Обволакивает сначала одуряющим запахом альфы, а после – бушующим пожаром ярости и страсти. Сознание затягивает мороком еще до того, как Нечаев скользит ладонью мне на шею и, слегка сдавив, вжимает заднюю поверхность моего тела в переднюю часть своего.
Титан.
Твердый. Горячий. Прочный. Сильный. Величественный. Непостижимый. Опасный. Влекущий. Магнетический. Плавящий.
Втиснутый между моими ягодицами эрегированный член не ведает стыда. Не чувствует границ. Боже, да он буквально акт вандализма над моим тонким трикотажным платьем совершает. Движение, напор, движение… Я начинаю сомневаться в том, что одета в миди. Колени оголяются. Вскоре я ощущаю, как излишки ткани собираются валиками на пояснице, однако одернуть подол возможности нет. Скованная в тиски Нечаева, полноценно дышать неспособна.
Инстинктивно сжимаю бедра, когда рука Яна оказывается у меня между ног. Но его это, конечно же, не останавливает. Моргнуть не успеваю, как добирается до трусиков. Сдвигая кружевную полоску в сторону, надавливает исключительно на лобок.
«Я ждала больше… Я хочу большего…» – понимаю и заливаюсь смущением.
А оно, как известно, усиливает возбуждение. Настолько, что у меня от избытка чувств начинают слезиться глаза.
Слепну. Оглушающе громко дышу.
– Мне нужно в ванную… – удается прошептать вместо мольбы, коснуться полноценно.
– Потом, – толкает Нечаев.
Это не голос. Это рычание взбешенного зверя.
Меня сотрясает от дрожи. И страх становится моей
Чего я боюсь? В физическом плане ведь знаю, что не обидит.
В том и дело… Ужасом охвачена моя душа. А сердце тем временем горит предвкушением.
Возьми меня. Взорви. И воскреси.
Нет, нет… Борюсь с собой!
Та самая психопатическая тревожность помогает в этом сражении.
Осмеливаюсь прошелестеть:
– Я так не могу… Мне нужно в душ!
– Нет, не нужно, – отрезает сипло.
Надавливая мне на лобок, заставляет оцепенеть. Тихо хватаю губами воздух, пока растопыренные пальцы Яна крайне медленно спускаются ниже и, не касаясь ноющей сердцевины, раздвигают внешние половые губы. К плоти тотчас приливает заряженная похотью кровь. Чувствительные точки мучительно воспаляются. Кажется, множественные взрывы произойдут, как только Нечаев коснется их.
Но…
Боже мой… Он не касается. Продолжая повышать напряжение, надавливает и грубо двигает припухшую мякоть губ.
– Не раньше, чем я тебя выебу, зай.
– Ах… – задыхаюсь, якобы от шока.
Но все это фальшь. Для успокоения совести.
На самом же деле дух перехватывает из-за скачка порочного вожделения. И суть не в словах, а в посыле. Нечаев не спрашивает. Ведет себя, как всегда, уверенно. Даже нагло. Констатирует то, что собирается делать со мной, как факт. А мне, чтобы дать себе волю и после не слететь с катушек, именно эта его наглость и необходима.
Дикость, но лишь с Яном получается полностью отпустить контроль. Он его буквально отбирает. Только ему я, вопреки тому, что обманул когда-то, доверяю. Исключительно с ним расслабляюсь.
– Я не раздевалась… Не позволяла… – тарабаню отрывисто и шумно.
Закусывая губы, прикрываю веки. Прежде чем понимаю, что делаю, трусь о член Нечаева ягодицами.
Боже… Как это может быть настолько приятным? И почему же его пальцы остаются неподвижными?
– Прости, родная, но после бордельных шлюх, которыми были насыщены последние пять лет моей жизни, в твоем вербальном позволении я не нуждаюсь.
Сразу после этого хриплого выдоха вторая рука Нечаева сползает с моей шеи вниз, чтобы оттянуть ткань платья и освободить из тонкого кружевного бюстгальтера грудь.
– Ах…
– Считай, разделась.
Мнет чувствительную плоть требовательно и жадно. Вызывает боль, которая пугает сопутствующим ей наслаждением.
Задохнувшись, нахожу силы, чтобы повернуть к Нечаеву голову.
– Ян!
Не уверена, что тон получается гневным. Едва успеваю поймать сжигающий в бурлящих вулканах взгляд, как он впивается пальцами мне в подбородок и запечатывает мой рот поцелуем.