Ты выбираешь меня?..
Шрифт:
— Чего же? — поторопила она.
— Быть с женщиной, которую любил, — закончил Норман сумрачно. — Быть с ней всегда. Хотел, чтобы она меня тоже любила.
Дженни судорожно вздохнула. Он поделился с ней своей горечью. Дженни с ужасом поняла: она любит его с такой силой, что готова принять в свое сердце все его страдания, забывая, вытесняя, отбрасывая прочь свои собственные. Какое счастье, что она знает, как ему помочь.
— Я предлагаю нам развестись, — сказала она дрожащим голосом. — Только у меня есть одно условие…
Одним
— Ни за что! Как бы я ни относился к этой идее, мы с тобой связаны обязательствами. Я не хочу остаться ни с чем. Я хочу получить все, на что рассчитывал.
— Но зачем? — растерялась Дженни. — Без любви, какой смысл? — Безуспешно пытаясь высвободиться из его рук, она воскликнула нетерпеливо: — Что, наконец, ты имеешь в виду?
— А то, маленькая изворотливая кошечка, что, если мы расстанемся, я лишусь возможности получить то, чего хотел.
— Что? — Дженни замерла и с ненавистью уставилась на Нормана. Отец обязал его оставаться с ней? Такое ей никогда не приходило в голову. И Норман хладнокровно согласился на это? А она добровольно позволила обречь себя на вечную каторгу?
Он медленно опустил ее, и она замерла в оцепенении. Пока не обнаружила, что холодно ногам. Тогда Дженни посмотрела вниз и увидела, как вода омывает подол ее юбки.
— О-о-о! — вскрикнула она. — Мой костюм! Что же теперь…
Ей не удалось договорить. Крепкие ладони Нормана прижали Дженни к сильной широкой груди так, что у нее перехватило дыхание. Оторвавшись от настойчивого длительного поцелуя, она схватила ртом воздух, вновь была поймана не утолившими свою жажду губами и слабо застонала, задыхаясь.
Дженни яростно сопротивлялась, молотя Нормана кулаками, извиваясь и кусаясь, пока не была схвачена вся, целиком, так что не могла даже шевельнуться, с зажатыми руками и стальной хваткой его пальцев на затылке. Теперь он получил ее губы в свое полное распоряжение и тут же впился в них, с силой надавив, чтобы проникнуть внутрь. Дженни ощутила влажную мякоть его языка и не знала, испытывает ли сейчас отвращение или наслаждение. Ей казалось, что она перестала дышать, не успевая отвечать поцелуями на страстные поцелуи, выталкивая и впуская обратно его ненасытный язык, ловя и исследуя горячие губы.
Упоительная нега разлилась по ее телу. Дженни вскинула руки, обняла его за плечи, притягивая к себе и сама теперь требуя более крепких объятий, торопя, раздразнивая и приглашая к самым неистовым ласкам его алчущий рот. Норман сжимал ее немилосердно, отрываясь от полуоткрытых припухших губ лишь на мгновение, чтобы осыпать быстрыми, свирепыми поцелуями глаза, лоб, волосы. Горячие ладони беспощадно вдавливались в ее безвольно-податливое тело, но она, казалось, перестала ощущать его, желая полного слияния с любимым.
— Норман, — взмолилась она наконец, бессильно обмякнув в его руках. — Пощади…
— Я
— Ненавижу тебя, — прошептала Дженни, изнемогая от желания.
— Замечательно, — ответил он еле внятно, щекоча ее своим дыханием.
— Грубый! Жестокий!
— Обними меня! — приказал он. — Сильнее. Поцелуй. Еще сильнее!
Он насильно раскрыл ей рот, и она непроизвольно выгнулась, плотнее прижимаясь к нему. Норман затеял своим языком неистовую пляску, и Дженни ответила вторжением на вторжение. Она проскользнула ему под рубашку и припала ладонями к горячей коже спины.
Это была настоятельная, отчаянная, страстная потребность одной плоти в другой, и это не было любовью. До них донеслись резкие крики чаек, и Дженни на секунду пришла в себя, с замешательством вспомнила о поджидавшем их шофере.
— Норман! — Она отклонила голову, уворачиваясь с трудом от жаждущих губ, увидела его черные бездонные страдающие глаза и не смогла отказаться от нового прикосновения. Он поцеловал ее… о, так нежно, так чарующе мягко, что она расплакалась.
Норман приник к ней лицом и целовал ресницы, и успокаивал, гладя губами пылающие щеки. Утомленная, обессилевшая, она с удовольствием отдыхала в его объятиях. Была ли она побеждена? Наверное. Во всяком случае, Дженни хотелось снова и снова слышать его сбивчивый жаркий шепот, видеть, как горят его глаза. Пусть не любовью, а только желанием. Дженни согласна была обманывать себя, представляя, что это любовь, но она жаждала, чтобы это повторилось.
— Шофер… — пробормотала она чуть слышно.
— Бедный малый. — Норман поцеловал Дженни в кончик носа. — Он, верно, хочет побыстрей попасть домой. Пойдем.
Что же произошло? Она и не думала вести себя так. Дженнифер покраснела до корней волос. Не зная, куда деваться от стыда, она опустила голову и увидела промокший подол своей юбки.
— Это единственная моя хорошая вещь! — расстроилась Дженни. — Ты представляешь себе, сколько стоит материал?
— Можно догадаться, — улыбнулся Норман. Наденем джинсы. — Он положил руку ей на плечо и привлек к себе. — Зато теперь мы оба знаем, что нам нужно.
— Нет! — воскликнула она. — Нет, Норман. Просто я была взбешена!
— Глупышка, — снисходительно усмехнулся он. — Это была не ярость! Это была обыкновенная нормальная страсть. Наши тела сказали друг другу больше, чем любые слова, которые мы могли бы произнести. — В доказательство он провел ладонью по ее спине, и Дженни напряглась, почувствовав тяжесть в бедрах. — Вулкан! — пробормотал Норман. Он взял ее за талию, и она прикрыла глаза, пытаясь противостоять сладкому току желания, заструившемуся по всем жилам.