Ты ждала меня, Заруна?
Шрифт:
– Ну, ты же не собиралась сюда поступать. Кто ж знал? – он сочувствующе подмигнул мне.
Зашли в лифт и Март нажал некую комбинацию цифр. Лифт двинулся сперва в сторону, потом вниз. Ехали мы молча. Я заметила, что братец как-то странно стукал ногой.
– Что с тобой? Чего ты так дергаешься? – спросила я его. – Боишься встретится с господином куратором?
– Да нет, - он скривил свою моську. – В туалет сильно прижало.
– Прям так срочно?
– Угу, - он уперся рукой на стенку лифта. – Скоро из ушей закапает. Слушай, Ланка, я тут подумал. Давай я тебе покажу направление, куда идти. Там не ошибешься.
Март просительно сложил руки.
– Ладно. Что с тобой поделаешь. Мы с Забавой сами разберемся.
– Ну и отличненько! – облегченно выдохнул мой горе провожатый.
Дверь лифта открылась. Март выпихнул меня с мелкой вон, и быстро отправил лифт в нужный ему пункт назначения. Мы же остались в холле, окружавшем цилиндр кабины лифта. Перед нами виднелась широченная двустворчатая дверь. Как только мы подошли к ней ближе, она разъехалась в стороны, и перед нами возникло невероятных размеров хранилище, заставленное длиннющими рядами стилажей, прогибающихся под множеством разнообразнейших книг.
– Ну, и где мы будем теперь его искать? – спросила я скорее себя, чем Забаву, понимая, что блуждать мы будем долго, не зная плана.
Но она быстро ответила:
– Я могу его найти.
– Как?
Забава как-то странно на меня посмотрела, словно я спросила, как она дышит? Для нее все было элементарно. Но не для меня.
– Я могу видеть много того, что вы, люди, не можете.
– Не поняла, - я уставилась на свою подружку.
– Я вижу не так, как вы.
– А откуда ты знаешь, как видим мы? Тебе-то сколько от роду, что ты все можешь видеть, - я удивленно фыркнула и поглядела в сторону стилажей.
Да мы тут ноги сломаем, пока его найдем. А еще и коммуникатора с собой нет. Я поджала губы в расстроенных чувствах. В голове услышала слегка обиженный голос Забавы:
– Я знаю, что я могу, а что – нет. Мне это дано с рождения.
Я изумленно посмотрела в глаза малышки:
– Прости, я не хотела тебя обидеть.
– Я понимаю, ты много не помнишь, - ее тон был весьма снисходителен. – Я его уже вижу.
– Где он? – удивилась я.
– Тебе показать? – спросила она.
– Да, конечно, - при этом я подумала, что Забава сейчас поведет меня по коридорам между стилажами, и мы найдем куратора.
Но как же я удивилась, когда вдруг, передо мной все в миг потемнело и изменилось! Я увидела… мир другими глазами. Глазами Забавы. От неожиданности резко вздохнула и взмахнула руками, пытаясь найти опору, чтобы не упасть. Сознание лихорадочно искало опору ногам. Я попыталась собраться с мыслями и попробовать сосредоточится. Поморгала и резко вернулась в реальность.
– Что это было? – спросила я малышку, вперив в нее ошарашенный взгляд.
– Я показала тебе, как ты попросила, то, что я вижу, - спокойно, словно в этом не было ничего странного, ответила Забава. – Ты его увидела?
– Нет, конечно! – возразила я, продолжая потрясенно пучить на нее глаза. – Я даже ничего не поняла!
– Ты быстро от меня ушла, - ответила серьезно моя ниясыть. – Тебе не надо было меня быстро покидать. Посмотри повнимательнее.
И передо мной мир снова изменился. Я собралась с мыслями, стараясь не моргать. Так. Смотрю. Мир и предметы вокруг меня сделались … как это сказать… и прозрачными,
– Это он? – спросила я Забаву.
– Да. Это его цвет. Будем идти к нему?
– Мы для этого сюда и пришли, - я моргнула, и мир вокруг меня снова обрел привычные краски и ощущения.
Я находилась в потрясении. Сердце бешено колотилось в груди. За первый день моего бодрствования столько всего произошло, что мне трудно сохранять спокойствие. Вроде бы я только полдня бодрствую, или больше, а мне кажется, что прошел целый месяц. Я повернулась вправо и пошла в том направлении, где видела тот силуэт. Забава зашагала за мной. За эти несколько секунд, пока я смотрела глазами Забавы, я поймала планировку всего помещения. Поэтому мне не сложно было ориентироваться между стилажами. Я шла, а сама пыталась все осмыслить. Вот, значит, о каких способностях, говорил господин Лахрет и другие. Ниясыти и вправду другие, особенные. Я поражалась все больше и больше. Появилось чувство, что я и дальше буду приходить в глубокое изумление и восторг от узнаваемого мною. Я видела перед собой длинную дорогу, полную приключений, новшеств и трудностей и это кипятило кровь и фантазию.
– Послушай, Забава, а ты всегда так видишь? – спросила я подругу, поворачивая в очередной раз за стилаж.
– Нет, только когда закрываю второе веко.
Я посмотрела на нее внимательно. У нее и впрямь было два века. Одно закрывалось как обычно – с горизонтальным сечением, а второе перпендикулярно. Ладно, ниясыти могли так по-особенному видеть, но как я смогла увидеть ее глазами? А как долго я могу смотреть ее глазами? И что еще я могу? А что может Забава? Эти и многие другие вопросы назойливыми мухами кружили вокруг моего воспаленного мозга.
Вот, стилажи закончились, и начался сектор читального зала. Я остановилась возле последнего стилажа и посмотрела в зал. Людей здесь не было. У стены сидел лишь один. Он склонился над старинной толстенной книгой со старыми пожелтевшими листками с потрепанными от старости краями и что-то внимательно читал. Я застыла, и начала его рассматривать. Его черные волосы были слегка всклокочены, брови сосредоточенно нахмурены, губы как всегда немного поджаты, а глаза сощурены, будто он читал что-то очень серьезное и важное. Вот, он перелистнул страницу и продолжил читать дальше.
– А можно я посмотрю твоими глазами? – услышала я в голове голос Забавы и вздрогнула.
– Зачем? – тихо я ей шепнула в ответ.
– Ты так его рассматриваешь, - она задрала на меня свою головку и обратила свои несоразмерно большие фасетчатые глазищи.
– Потом, хорошо? – кинула я ей и повернула голову опять в сторону изучаемого мною объекта.
Он так сосредоточено читал, что не заметил моего шепота. Забава толкнула меня лбом.
– Тогда пошли к нему!
– Нет, - отмахнулась я, не отводя от него глаз.