Ты знаешь мой секрет?
Шрифт:
Сердце стучит, как бешенное, с предвкушением и острой тянущей болью.
— А ты — смелая малышка, да?
Не отвечаю. Ему мои ответы и не нужны. Он разглядывает меня, словно видит впервые. Хотя, уверена, за столиком и так рассмотрел всю от и до.
Что ж, смотри. Стягиваю джинсовку и откидываю, не глядя, в сторону. За ней следует футболка. Майка вдогонку. Смотрю в глаза. Сейчас совершенно черные. От карей радужки не осталось и следа.
Дышит глубоко, чуть сжимая кулаки. Надеюсь, тебе нравится зрелище? Приподнимаю краешек
— Ближе, — очередной приказ.
Не могу ослушаться, делаю шаг, упираясь в его ноги, и опускаюсь на колени, ловя на жестких губах предвкушающую улыбку.
Протягиваю руки, слегка подрагивающие, и медленно, одну за другой, расстегиваю пуговицы на рубашке. Пальцы начинают исследовать шею. Губы, едва касаясь кожи, повторяют их путь. Ниже и ниже, к широкой груди, к животу, плоскому, красивому. Он подрагивает от моих прикосновений. Так волнующе. Ниже. Смело опускаю руки на ремень, расстегиваю ширинку и оттянув края, замираю, разглядывая.
Он… Он большой. Красивый. Ровный, крупный. И очень твердый. Трогаю его ладонью, провожу вверх-вниз, обнажая розовую головку.
На секунду поднимаю глаза вверх и ловлю жадный взгляд. Он наблюдает за мной внимательно и коротко вдыхает воздух. Грудь резко поднимается и опускается. И, словно в такт движению легких, подрагивает член в моих пальцах.
— Передумала? — хрип в голосе невероятно бьет по ногам, ослабляя их, заставляя сжать ладошку сильнее.
— Нет… — шепчу чуть слышно и обхватываю головку губами, пока смелая.
Сладкий, мучительный стон отдается дрожью по коже. Вызывает тянущую боль внизу живота.
Он… вкусный, на удивление. Везде. И там тоже. Хотя всегда думала иначе о таком виде развлечений. Не медлю. Пробую сначала языком по кромке уздечки, отслеживая реакцию на свои действия. После обхватываю головку, впускаю в рот.
— Ниже, малышка. Возьми глубже.
Голос прерывистый, взгляд темный, горящий. От того, как он жадно смотрит, сжимает добела кулаки, часто дышит, горячие искорки пробегаю вдоль позвоночника.
Послушно приоткрываю рот шире, беру глубже, насаживаюсь, до горла, до спазмов. Вверх-вниз. Несколько раз.
А потом на затылок ложится тяжелая ладонь. Прихватывает несильно, но властно за волосы, не давая свободы, и задает темп.
Мне неудобно, потому что он не жалеет, не позволяет вздохнуть полной грудью. Мне тяжело, ведь он и в самом деле большой. И в то же время ужасно жарко от собственной смелости, от развратности того, что сейчас здесь происходит.
Его терпкий запах бьет в голову так, что напрочь отключает любую мыслительную деятельность. Я и не думаю. Я тону в ощущениях. Просто задыхаюсь. И одновременно кайфую, потому что это именно то, что мне требовалось. Отключить сознание.
Кажется, что все скоро кончится, он до дрожи напряжен, рука слишком тяжела, движения безумно
Поднимаю голову, смотрю удивленно, но задать вопрос не успеваю.
Мужские руки подхватывают и вздергивают вверх. Резкими рывками меня избавляют от джинсов и сажают сверху на живот.
Господи, все происходит так быстро. Замираю, широко распахнув глаза.
— Красивая, заррраза, — сквозь зубы выдыхает он, словно этот факт его неимоверно бесит, но пальцы, в противовес, скользят нежно.
Уверенным движением поддевает кромку трусиков, сдвигая ее в сторону, и сразу устремляется внутрь.
Ах! Я невольно закатываю глаза, прогибаясь в спине. Мне хорошо, очень хорошо…
Растворяюсь под действием этих волшебных пальцев, сгорая с каждой минутой все больше. Никто и никогда не делал со мной такого. Я вообще с мужчиной не была! И не знала, что можно так… Руками…
— Какая ты горячая. Иди-ка сюда, детка…
Жаркий шепот обжигает шею чуть ниже уха, а горячий поцелуй-укус в это местечко прошибает током и заставляет выгнуться сильнее. Закатываю глаза и не сразу понимаю, что меня, легко, словно я — перышко, приподнимают и мягко насаживает на себя.
Давлюсь вдохом и замираю. Потому что больно. Это очень больно!
Прикусываю губу, стараясь сдержать стон. Я же этого хотела? Затмить душевную боль физической? Вот и получила. Но никто не предупреждал, что будет так чувствительно.
— Черт, какая ты узкая и маленькая…
Он хмурится, оглядывает меня темно, жадно.
— Сколько мужчин у тебя было?
Хороший вопрос. Только ответа не будет. Молчу, чтобы он не догадался, лишь впиваюсь ноготками в ладошки сильнее, утыкаюсь носом ему в ключицу и делаю движение бедрами.
Насаживаюсь разом и до упора.
— М-м-м, малышка… — выдыхает он сквозь зубы, — это охуенно.
А я в этот момент скулю тихонько. Мне дико больно.
Хотела, Соня, душевные страдания заменить физическими? Получай, дорогая.
Прикрываю глаза, запрокидывая голову, чтобы он не заметил выступивших слез, и делаю еще одно движение.
Господи, как же больно! Больно! Хочется всё прекратить, соскочить с этого орудия пыток и бежать прочь. Но руки на бедрах жестко фиксируют и задают темп.
— Давай, малышка, еще… Вот так… Да! Да!
Чуть приподнимает меня и вновь опускает на себя, проникая еще глубже. Мамочки! Встряхиваю головой, чтоб волосы упали на лицо, прикрывая глаза, упираюсь ладонями в твердый живот и начинаю двигаться.
Стараюсь хитрить и не особо насаживаться. Меняю угол проникновения, чтобы уменьшить боль. Это непросто.
Только в эротических фильмах смотрится изысканно. А на деле — тяжело. И бедра болят. И внутри все огнем горит, особенно там, где наши тела соединяются. И возбуждение испаряется, как роса на солнце. Но я терплю. Сама хотела.