«Тяжёлая» вода
Шрифт:
– Пока слишком далеко, товарищ командир! Но курс (пеленг), скорость хода и глубина неприятельской лодки практически определены точно – иностранная подводная лодка идет курсом… градусов, скорость 17–17,5 узлов, рабочая глубина 150–200 метров.
– Так, хорошо! Получается, что мы двигаемся навстречу друг другу практически перпендикулярно! Так? – диалог шел только между Французовым и Игнатьевым, все остальные свидетели этого диалога (что на ЦКП, что в гидроакустической рубке) молча наблюдали – «соблюдали режим тишины», однако судя по напряженности лиц было ясно, что обстановка напряженно тяжелая, нервная… И на этом тревожном фоне («Боевая тревога», объявленная из-за гидроакустического контакта с противником, практически подводный поединок двух рыцарей, закованных в броню). Впрочем, не все были встревожены этим «нежданным рандеву» с неприятелем – был один человек, который, казалось бы, поймал кураж от предстоящей драки и «ловил кайф» от возможной
Извините, дорогой читатель, я из-за «остроты момента» забыл представить капитана третьего ранга Алексея Алексеевича Игнатьева человека скромного и немного застенчивого из-за своего знаменитого родственника и полного тезки, двоюродного деда и автора замечательной книги «Пятьдесят лет в строю» – царского и советского генерала, «красного» графа Алексея Алексеевича Игнатьева. Наш же капитан третьего ранга Игнатьев был выпускником ВВМУРЭ им. А. Попова 1974 года, сразу попавшим на К-921 и давно «выработавшим» плавценз. Уже год как Алексей «переходил» звание, даже хотели его забрать флагманским офицером в другую дивизию, однако Игнатьев любил службу на лодке и другой карьеры, кроме как в плавсоставе для себя не видел. Будучи выходцем из знаменитой семьи потомственных военных, верой и правдою служивших России на протяжении веков (!) или нескольких поколений, Алексей Алексеевич «с молоком матери» впитал в себя любовь к Родине и чувство долга – «Есть такая профессия – Родину защищать! Служить ей преданно и беззаветно, а если нужно, то и не пожалеть крови и самой жизни в борьбе за нее!». Хотя внешне капитан третьего ранга Игнатьев скорее был мягким и интеллигентным, немного застенчивым и скромным человеком, более напоминающим музыканта или доктора, учителя или профессора. Чем сурового морского волка, скитальца морей. Но сам факт, что родители назвали его в честь великого предка, каждый раз заставляло жить и служить, «чтобы ни намеком, ни взглядом» не опозорить честь фамилии (рода). А потому аскетизм и скромность, привитые воспитанием родителей и природный ум с «породистой» интеллигентностью и внутренним тактом «голубой крови» не позволяли Алексею Игнатьеву жить по принципу: «Наглость – второе счастье!». Он искренне полагал (его так воспитали): «Служи честно и добросовестно, и начальство оценит и отметит тебя по твоим заслугам! Не совершай подлых поступков, не иди по головам – будь честен перед своими товарищами и перед самим собой!». Вот таким скромным «служакой» (но не карьеристом) был командир БЧ-7 капитан третьего ранга Алексей Алексеевич Игнатьев…
– Так точно, практически перпендикулярно! – глухим приглушенным голосом, соблюдая режим «Тишина в отсеках», ответил главный гидроакустик корабля. Казалось, Алексей Алексеевич и сам верил, «что враг подслушивает». Но если даже он, командир БЧ-7, не будет подчиняться корабельным приказам, тогда что можно требовать с простых матросов или старшин? Подчиненных? Своих подчиненных? «Тогда получается бардак, анархия какая – то?!» – искренне верил капитан третьего ранга Игнатьев в святость и незыблемость корабельных уставов и флотских традиций – законов.
– Цель удалось классифицировать? – в отличие от Игнатьева, командир крейсера говорил твердым и громким, по-командирски хорошо поставленным голосом, как подобает флотскому начальнику – жестко и четко!
– Пока нет! Для индефикации объекта нужно «подсветить», а для этого ГАС включить кратковременно в активный режим работы! И то, не факт, что на таком расстоянии удастся удачно запеленговать (эхо – пеленгование) «объект». Правда, есть вариант? – Алексей Алексеевич оборвал доклад на полуслове, давая возможность «отцам – командирам» «переварить» сказанное. Однако, особое нетерпение – «недержание» проявил неожиданно старпом – возможно, напряженная атмосфера в ГКП сыграла с Крайновым злую шутку:
– Ну что там еще за вариант? Не тяни кота за яйца, Алексей Алексеевич, говори уже!
– Можно выпустить ГПА (буксируемая гибкая протяженная антенна)! Правда, придется пошуметь, зато точно определим, с кем имеем дело!
– Нет, шуметь не будем! Нельзя никак нам шуметь! – это уже Французов «наложил свою резолюцию» – как отрезал. – Где Белых?
– Я здесь, товарищ командир! – командир группы гидроакустиков – радиометристов, лейтенант Константин Александрович Белых только второй год как сразу после того же ВММУРЭ им. Попова служил на К-921, однако оказался под стать своему командиру БЧ капитану третьего ранга Игнатьеву – спокойный, уравновешенный и старательный офицер, быстро освоивший не только материальную часть, но и одним из первых сдавший допуск – экзамен на самостоятельное управление подразделением. К тому же, Константин оказался крайне любознательным и старательным учеником –
– Константин Александрович, у вас есть предложения на сей счет?
– Можно попробовать поработать не в звуковом, а в ультразвуковом диапазоне низких частот, но? – тут командир группы немного замялся. – Мы пока еще ни разу так не работали, товарищ командир!
– Ничего страшного – все когда-нибудь приходится делать в первый раз! Но что это ваш «ультразвуковой режим работы в диапазоне низких частот» дает? И что это за режим такой, поясните, пожалуйста!
– На новой ГАС установлена новая система нескольких режимов работы станции как в круговом, так и в узкополосном или секторальном режиме. Кроме того, применен широкий диапазон используемых частот – от низких (от 4 Гц) до 20 000 ГЦ. Это позволяет не только контролировать гидроакустическую обстановку вокруг лодки или в узком «коридоре», но и позволяет определить толщину льда для возможности всплытия или контроль над надводной обстановкой или слежение за подводным объектом, идущем на небольшой глубине? – это уже Игнатьев негромким и спокойным голосом практически дал пояснения, более напоминающие энциклопедическую справку. Краешком глаза Французов увидел, как у Крайнова вытянулось лицо, и открылся рот от удивления – для старпома информация гидроакустиков явно была в новинку. Капе ранг улыбнулся сей реакции своего старшего «зама»… Крайнов, увидев усмешку Французова, смутился и рот закрыл.
– Алексей Алексеевич, а что обозначает «зона акустической тени»? – казалось, что сей научный «диспут» проходит не в ЦКП подводной лодки, а на каком – то научно – техническом симпозиуме по вопросам гидроакустики и гидромеханики. Однако сей вопрос оказался отнюдь не «крепким орешком», а вполне «по зубам» командиру БЧ-7, который «академически» «просветил» отцов – командиров и по этому, по мнению Крайнова, «сложному» вопросу:
– Гидроакустическая тень возникает из-за так называемого эффекта рефракции, когда луч от ГАС как бы преломляется или рассеивается от глубины к поверхности из-за разности температур различных слоев воды и плотности этих слоев (изотермы и изобары) в зависимости от глубины погружения объекта. В широких широтах, где мы сейчас находимся и в данных гидра и метеоусловиях при глубине погружения ниже четырехсот метров мы практически окажемся в «тени», то есть станем «невидимкой»!?
– А если и они нырнут поглубже и там попытаются нас обнаружить? – это уже не смог скрыть своего любопытства старпом.
– Эффективность их станции в активном режиме при глубине в триста – триста пятьдесят метров снизится практически на порядок – луч устремится к поверхности по параболе, то есть это будет напоминать, как на автомобиле ехать с ярко включенными фарами в густом тумане! Глупо и не безопасно!
– Понятно?! – капитан второго ранга Крайнов был больше смущен столь простым, но эффектным объяснением главного гидроакустика, но действительно ли ему все было понятно, этого, похоже, и он не знал. Поэтому старпом спросил уже Французова, они смогут «нырнуть» на предельные четыреста метров или нет?
– Сергей Васильевич! Не четыреста, а четыреста двадцать или даже четыреста пятьдесят глубины нужно «нырнуть»! Вот в чем фокус – эта наша предельная глубина!?
– А лодка выдержит? – старпом даже побледнел, на лбу и висках выступили капельки пота.
– Должна, ведь это советская лодка, а значит, самая лучшая в мире! Я так думаю! – командир ракетного крейсера усмехнулся, адреналин начинал «закипать» в крови в предчувствии драки, как буревестник в преддверии бури. И, тем не менее, желая все же как-то участвовать «в процессе» старпом «взял инициативу по организации борьбы за живучесть» в «свои руки»:
– Внимание командиров отсеков и личного состава – «По местам стоять, на случай аварийного поступления воды в отсек немедленно докладывать на ЦКП и незамедлительно принять меры по локализации аварии! О готовности выполнения доложить!»
– Первый отсек – ЦКП! Есть – «по местам стоять!»… «Второй отсек …, Третий …, пятый …! – по внутри корабельной связи быстро и четко поступали доклады командиров отсеков о готовности к глубоководному погружению лодки.
– Товарищ капитан первого ранга! Корабль готов к погружению! – старпом доложил по уставному четко, однако в интонации капитана второго ранга Крайнова чувствовалось волнение, нотки сомнения в правильности такого решения Французова: «Стоит ли нырять так глубоко, может быть резко поменять курс и уйти в сторону, пока нас не заметили»? Но командир только усмехнулся в ответ – Крайнову даже показалось, что Французов почитал или просчитал его тайные мысли – сомнения, ибо прямо ответил старпому на мучавший его вопрос: