«Тяжёлая» вода
Шрифт:
– Прювет, мореманы! – вместо привычного и традиционного «привет» прозвучало «прювет» как в знаменитом советском мультфильме «Ну, погоди!».
– Привет, привет, Николай Васильевич! – расцвел в радостной улыбке («рот до ушей») Сафронов. – Давненько не виделись.
Шевцов же подал руку командиру рейдового буксира, дабы «старый морской волк» мог подняться на причал. Несмотря на свой «почтенный» возраст (69 лет), Николай Васильевич Фадеев был еще крепким и подтянутым мужчиной, как говориться «в полном расцвете сил и лет». Среднего роста, коренастый, широкоплечий, Николай Васильевич был подтянут, по спартански аскетичен. И одет старый моряк был по-военному аскетично: мичманка с расшитым золотом офицерским «крабом», скрывающая коротко стриженные седые волосы; хотя и старый, но довольно добротный темно – синий офицерский китель – френч, на правой стороне прикрученные на винт золотой орден «Отечественной войны» 1 степени и бордовой эмали орден «Красная Звезда», знак «Гвардия», а над ними командирский знак «лодочка», на левой
– Однако, Олег, ну у тебя и силища! Чуть руку не вырвал! – старый моряк, здороваясь с своими более молодыми «коллегами», то ли в шутку, то ли всерьез потирал правое плечо.
– Дядя Коля, я не хотел! – чуть смущаясь своей медвежьей неловкости, отвечал молодой мичман.
– Не хотел он! – уже «сменив гнев на милость» ухмыльнулся старый вояка. – Надо же уважать старость!?
– Старый конь не бороздит море! – засмеялся Сафронов, протягивая руку для рукопожатия. – А вот скажи мне, пожалуйста, Николай Васильевич, что это за новаторство в мореходном деле?
– Какое такое «новаторство»? Я что-то тебя не пойму, Михал Афанасьевич! – Фадеев называл Сафронова не «Михаил», а «Михал», как бы проглатывая вторую «и», но боцман на это не обижался, привык.
– Ну и что обозначает команда «Табань»? Или как там еще? – боцман так солнечно и заразительно заулыбался «в полный рот», что его улыбка как эстафетная палочка сначала передалась – озарила Шевцова, а потом и Фадеева. Все трое дружно засмеялись – долго и заразительно. Продолжая смеяться, командир буксира объяснял – оправдывался:
– Да, понимаете, мужики, тащил я этот чертов кран, как черепаха тащились почти восемь часов? Не поверите, даже пару раз кимарнуть успел, да раза три «на толчек» сбегать? А тут, понимаешь, стал швартоваться – буксировать, а этот чертов кран вдруг возьми не с того, ни с сего разогнался! Я аж испугался, что в «стенку» влеплюсь. Как говорится: «Корабль к «стенке», капитан на «стенку»! [6] . Корабль – в «стенку», капитана – к «стенке» (расстреляют)!». Надо тормозить? Давать «задний ход», реверс? А я что-то растерялся, вот и дал «петуха»: «Табань»! Ну, то есть «Стоп, машина! Задний ход!» Одним словом, Митрич меня понял, не подвел старый «мосол» [7] . В общем, все нормально, мужики!
6
Сойдет домой на берег.
7
Моторист-механик, служивший на буксире Фадеева тоже ветеран-подводник Ольшанский Александр Дмитриевич.
Трое моряков снова дружно рассмеялись, однако наблюдавшему за ними Крайнову было не до смеха: спецконвой задерживался. И это томительное ожидание только усиливало тревогу и беспокойство. Такое же беспечное веселье подчиненных злило и раздражало старпома: «Ржут как кони! Весело им! Ну, ничего, я им покажу, где раки зимуют? И за что нужно Родину любить?!» Но в душе, Сергей понимал, что ничего он им не сделает. Ну, может быть погнобит чуть – чуть Шевцова, «повоспитывает малость». Боцману же вообще ничего не сделает, а о Фадееве и говорить не приходиться – ветеран – герой сам кого хочешь, построит и поимеет, если что… И от этого понимания собственного бессилия или даже какой-то неполноценности как командира или отсутствия у этих людей, интересы, разговоры об охоте или рыбалки, даже их образа жизни он не понимал и не хотел ни понимать, ни как-то воспринимать на дух… В душе Крайнова боролись две взаимоисключающие друг друга противоречия: с одной стороны, эти люди вроде Шевцова или Фадеева привлекали его, восхищая своей внутренней и внешней красотой и физической и духовной силой; с другой стороны, раздражали своей «плебейской» примитивностью и простотой мыслей и поступков. Он «витал высоко в облаках», мечтая когда-нибудь совершить подвиг, сделать блестящую военную карьеру, стать великим? «А эти мелкотравчатые людишки, словно тараканы за печкой, мечтают только о пойманной треске, пельменях или соленых рыжиках?! Разве можно жить так примитивно? Прозябать, растрачивая свою молодость и силы на эту всю фигню, о которой они сейчас с пеною у рта с восторгом рассказывают друг другу и при это ржут как буденовские лошади?!» Старпом отвернулся, дабы не видеть
– Говорит старший помощник командира! Дежурному по кораблю – прибыть на пирс! – Крайнов четко отдал команду по переговорному устройству, находящемуся на ходовом. Естественно, что команда старшего на борту по громкой связи прошла как внутри крейсера, так и была услышана на пирсе. Сразу в движении пришли боцмана на причале, почуяв неладное – «от начальства следует держаться подальше, к камбузу поближе» – такова морская «народная» мудрость.
– Давай-ка, Николай Васильевич, я тебя чайком в нашей гарсонке угощу, а то озяб, поди?
– С превеликим удовольствием, Михал Афанасьевич! – живо откликнулся на «заманчивое предложение, подкупающее своей новизной» предложение старый мореман. – А як же, конечно озяб!
– Вот и ладненько! – заулыбался – замурлыкал как кот главный боцман. – А тебе, Олежа, службу нести надобно! Сочувствуем, но? (и тут же мичман Сафронов посерьезнел, появился металл в голосе). – Так, бойцы, на борт бегом марш!
Застучали, загремели по металлическим ступенькам – паелам трапа матросские яловые ботинки – «прогары», и побежали по палубе боцмана, суетливо отдавая честь корабельному флагу, исчезая в чреве этой «огромной рыбины» – подводном ракетном крейсере стратегического назначения (ПРКСН) с гордым названием «ЗЛАТОУСТ»… Не спеша, с чувством собственного достоинства, важно и величаво, точно и сами были крейсерами, Фадеев и Сафронов, козырнув корабельному флагу, поднялись по трапу на палубу, прошли через или мимо огромных крышек ракетных шахт и скрылись в рубочную дверь, по пути пропуская дежурного по кораблю капитан-лейтенанта Беляева, который бегом (застегивая крючок кителя на ходу) выполнял команду: «Дежурному по кораблю – прибыть на пирс!» Типа как поезд: «Скорый поезд Ленинград – Магадан прибывает на первый путь!». Оказавшись на пирсе, Андрей вопросительно посмотрел вверх на Крайнова, который молча, указал на приближающуюся к КПП белую «Волгу», которая при приближении вдруг из «двадцати четвёрки» превратилась в «тридцать первую»… командира третьей флотилии подводных сил Краснознаменного Северного флота (КСФ) контр-адмирала Порошина Василия Алексеевича. Порошин тоже на флоте был фигурой уважаемой и незаурядной, недаром он один из первых (третьим) стал полным кавалером всех трех степеней «молодого» послевоенного боевого ордена «За службу Родине», который в простонародье называли «Звездой шерифа» за восьмиконечную форму – два квадрата, наложенных друг на друга «на крест». Вообще – то, полный кавалер этого ордена по льготам и заслугам приравнивался к Героям Советского Союза, Героям Социалистического Труда и полным кавалерам ордена «Славы». Мне довелось знать троих таких героев: заместителя командира 20 эскадры КТОФ капитана первого ранга Путова, начальника Первой кафедры ВВМИОЛУ им. Дзержинского капитана первого ранга Капранова и контр-адмирала, а в последствии ставшим вице – адмиралом, Василия Алексеевича Порошина. (Авт.)
«Волга» проскочила под услужливо приподнятым дневальным по КПП старшим матросом, одетым «по первому сроку формы № 4» (тот есть в черную бескозырку, суконный черный бушлат с нашивками на рукаве и повязкой «Рцы» (сине – бело – синие полозки с нашитыми на нее красной материи буквами «КПП»), в черные суконные матросские брюки и «хромовые» кожаные ботинки – «хромачи»), шлагбаумом на КПП и резко остановилась возле будки дежурного. Не спеша, как и подобает «большому начальнику», из авто сначала вышел контр-адмирал, а уж затем довольно молодой или по крайней мере, очень моложавый капитан первого ранга. Адмирал, также не спеша, даже по барски вальяжно обошел автомобиль спереди и принял доклад дежурного по КПП, молодого «новоиспеченного» лейтенантика, только что «выпорхнувшего из училищного «гнезда»»:
– Смирно! Товарищ контр-адмирал! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по КПП лейтенант К.!
– Вольно! – командир флотилии, улыбнувшись молодости и волнению молодого офицера, который о такой близости «высокого начальства» находился в полуобморочном состоянии – густо покраснел и даже чуть – чуть заикался от волнения. – Здравствуйте! – Порошин протянул руку для рукопожатия. Лейтенант едва не упал в обморок от осознания, что он вот так «запросто» здоровается с «великим» адмиралом. («Теперь точно руку неделю мыть не будет! На удачу в службе?» – усмехнувшись, подумал про себя Порошин).
– Здравия желаю, товарищ контр-адмирал!
– Помощник дежурного по КПП, мичман С.! – несмотря на то, что мичман был постарше своего «патрона по дежурству» да и по опытнее, тем не менее, и он волновался. «Не каждый день вот так встречаешь «нос к носу» своего главного начальника – командира?». Адмирал, козырнув, также поздоровался за руку с помощником.
– Здравия желаю, товарищ контр-адмирал! – («И этот, похоже, тоже руки мыть не будет, дабы не спугнуть птицу – Удачу?!»).
– Ну, что ж, очень хорошо службу несете, товарищи, молодцы! – усмехнулся «главный подводник Северного флота» и тут же, посерьезнев и приняв положение стойки «смирно», скомандовал: