Тяжело в учении, легко в бою
Шрифт:
— Доброе утро, товарищ капитан.
— Доброе, товарищ лейтенант государственной безопасности. Все без изменений?
— Да. Сначала в штаб армии, представляемся командующему, получаем вводные, а дальше уже сами.
Бершанская кивнула. Говорить особо было не о чем, все обговорено еще вчера вечером, да и маршрут изучен. Александр, кстати, отлично разбирался в штурманском деле. У Евдокии даже сложилось впечатление, что парень не один год отлетал штурманом. Глупости, конечно, когда бы он успел в его-то годы. Но от того, что Стаин имеет отличную штурманскую подготовку, становилось
У самолета крутились механики. Увидев, подходящих летчиков, один из них шагнул вперед, доложив идущей впереди Бершанской:
— Товарищ капитан, самолет к вылету готов. Бак полный, пулемет проверили и зарядили.
— Хорошо, спасибо, — Евдокия шагнула к машине. Новенький У-2 покрашенный белой краской практический полностью сливался со снегом. Женщина с любовью провела рукой по плоскости. Она обернулась и посмотрела на Стаина. Парень с любопытством, будто впервые видит, рассматривал самолет. А может и правда впервые видит, за границей, наверное, наших машин нет.
Сашка с удивлением и восхищением смотрел на стоящий перед ним агрегат. Как?! Как на этом можно летать?! И пройти всю войну! Это же не самолет, а воздушный змей с пропеллером! Рейки, фанерка и тряпка! А ведь сейчас и ему на этом вот в воздух подниматься. По спине парня пробежал холодок. Стараясь не показать, что ему не по себе, он подошел к Бершанской:
— Товарищ капитан, командуйте. Я на таком самолете не летал еще.
Женщина внимательно посмотрела на Сашку и вдруг предложила:
— Товарищ лейтенант госбезопасности, может вне строя по именам? А то мы все по званиям, да по званиям, — это было на грани. Все-таки формально Стаин является ее командиром, а она сейчас вопиюще нарушает субординацию.
Парень спокойно кивнул:
— Меня Саша зовут, — и, смущенно улыбнувшись, добавил, — да Вы же знаете. И можно на ты.
— Знаю, — Бершанская улыбнулась в ответ, — ну а ты меня Евдокией зови. Можно Дусей и на ты. Не такая уж я старая, — кокетливо повела она головой. — Но только не Дуней! — в голосе послышалась напускная строгость, — Обижусь!
— Хорошо, Дуся, — Сашка широко улыбнулся, — ну что, покажешь свой кабриолет?
Бершанская нахмурилась, не зная обидеться на «кабриолет» или нет. Но в интонации парня не было пренебрежения или усмешки, только все те же уважение и восхищение. Да чем же она заслужила такое отношение?! Они ведь до вчерашнего дня не встречались ни разу!
— Отчего бы и не показать?! Значит перед тобой легкий ночной бомбардировщик У-2 с повышенной бомбовой нагрузкой до 200 килограммов. Как видишь, вооружен пулеметом ШКАС калибра 7-62 на кольцевом лафете над задней кабиной. Умеешь таким пользоваться?
Сашка кивнул:
— Не сказать, что хорошо, но изучал, — ему действительно на полигоне в Люберцах удалось и пострелять из такого и перебрать.
— Ничего, научим, — улыбнулась Бершанская и продолжила, — пятицилиндровый двигатель воздушного охлаждения М-11 позволяет развить максимальную
— А это что такое? — Сашка ткнул в какую-то загогулину торчащую из кабины.
— А это переговорное устройство[ix]. Захочешь сообщить чего-нибудь в полете, говори туда, я услышу.
— Мда, уж! — Сашка удивленно сдвинул шлем на затылок. На что Евдокия весело расхохоталась.
До штаба армии находящегося в Фальково добрались относительно благополучно. Если не считать того, что Сашка с непривычки закоченел. Все-таки почти два часа на холоде в тесной кабинке утлого самолетика. Да-да! Именно утлого! Да тем, кто на нем просто в воздух поднимается надо автоматически присваивать звание Героя! Едва аэроплан оторвался от земли, как вся эта конструкция из растяжек, дощечек и тряпочек заскрипела и задышала. Сашке показалось, что самолет сейчас развалится и они рухнут на мерзлую землю. Но нет, не спеша и плавно машина набирала высоту! А веселая улыбка обернувшейся к нему Евдокии, окончательно успокоила парня и в конце полета он даже задремал.
Генерал-лейтенант Рокоссовский принял их практически сразу, но времени уделил буквально несколько минут, сплавив своему начштаба. У Сашки вообще сложилось впечатление, что Константин Константинович не очень-то верит в боевую эффективность никому не известных вертолетов, а уж полагаться в наступлении на полк ночных бомбардировщиков на устаревших бипланах, это даже не смешно! С полковником Виноградовым поговорить удалось более конструктивно. Павел Семенович дотошно расспросил обо всех возможностях соединения, обрисовал в общих чертах векторы наступления армии, но решение о включении соединения в план наступательных действий без командарма принимать не стал. Выйдя из штаба армии, Сашка в сердцах выругался. Они рвут жилы, готовясь к боям, а оказывается, что их усилия тут нахрен не нужны! Бершанская в силу опыта такое отношение восприняла более спокойно:
— Саш, не переживай. Просто не до нас им сейчас. Вот увидишь, на днях вызовут, и будет совсем другой разговор.
— А нам что делать?! Мне надо знать, куда технику принимать! Твой полк на крыле уже.
— Так сейчас и полетим. Подберем аэродромы. А дальше видно будет.
Правоту Евдокии тут же подтвердил появившийся на крыльце в сопровождении командиров Рокоссовский. Раздав громким голосом распоряжения, он быстрым шагом направился к машине, но увидев Стаина с Бершанской резко остановился:
— С Виноградовым поговорили? — резко спросил генерал-лейтенант. Увидев кивок, и не дожидаясь ответа, продолжил, буквально повторяя только что сказанные слова Евдокии: — Не до вас сейчас. Завтра в 11–00 жду. Поговорим. И, сев в машину, укатил.
Бершанская со Стаиным переглянулись:
— Ну, а я тебе что говорила? Сашка покаянно опустил голову? f Евдокия продолжила: — Что скажешь, командир, будем завтрашний день ждать или полетим, аэродромы приглядим, чтобы время зря не терять?
— Полетели! Что тут зря ума штаны просиживать, — и парень решительно направился в сторону самолета.