Тяжело в учении, легко в бою

Лифановский Дмитрий

— Летчики-операторы, следить за обстановкой. Внимательно! — Лида, Лена и Настя серьезно кивнули. Девушкам было не по себе. Был ли это страх или просто предбоевое волнение не смогли бы сказать даже они сами. Им было и страшно и в то же время скорее хотелось в бой.

Лида то и дело поглядывала на Петра, руки ее не находили себе места. Она то теребила воротник гимнастерки, то складывала локти на стол, как примерная ученица, наконец, машинально схватила сидящего рядом с ней Никифорова за руку и успокоилась. Ленка Волкова в кровь искусала губы, но даже не заметила этого. Она старалась вникнуть в то, что ей говорит Стаин, но мысли то и дело убегали к дому, к отцу. Ведь уже это утро покажет, достойная ли она дочь своего папки.

Сможет ли она быть такой же смелой и рассудительной в бою, как он? А еще девушка была зла. На себя, за свой страх, который давил на нее сильней и сильней по мере приближения боевого вылета. И это бесило самолюбивую девушку. А еще бесил Стаин, который проводил инструктаж спокойно, будто отвечал на уроке. На лице парня не было ни страха, ни волнения. А Настя просто боялась. Ей было страшно за себя, за маму, за Сашку. И от этого хотелось плакать. Все вокруг были так уверенны в себе, так настроены на бой и победу. И только она одна сидит и дрожит, боясь предстоящего боя до слабости в коленях.

— Дальше. По вооружению. На пилонах будут пусковые контейнеры с С-8ДМ и КОМ[i]. Таблицы углов прицеливания с полета и с пикирования все помнят? — Девушки опять кивнули, но в этот раз не так уверенно. — Повторить! Время у вас есть. И не мандражируйте вы так, — голос парня был спокойным и уверенным, — мы с вами два месяца учились, как проклятые! И я знаю, что вы готовы! Так что, все нормально будет. Просто прилетаем, «гремя огнем, сверкая блеском стали» вбиваем супостата в землю, и домой, чай пить с плюшками, — улыбнулся Сашка. Ага. Ему бы ту уверенность, с которой он все это говорит. Но сейчас надо выглядеть хлоднокровно, как никогда. Петр, понимая, что сейчас чувствует друг, потихоньку прикрыл глаза, показывая, что все нормально. А девчонки улыбнулись, успокаиваясь.

— А что, будут плюшки на ужин, товарищ командир? — без тени улыбки сверкнула льдом синих глаз Ида.

— Будут. Первый боевой вылет корпуса надо отпраздновать! — весело отозвался Стаин. А в голову молотком застучало: «Только бы все живы остались! Пожалуйста!» — Продолжим, — Сашка сделал паузу, припоминая о чем говорил, — На законцовках будут Штурмы. Ну и курсовые пушки. Теперь маршрут выхода на цель. Взлет по моей команде, после того, как дадут отмашку разведчики-авианаводчики. Расчетное время подлета от выжидательной позиции до линии атаки — 12 минут. Идем тем же порядком. Вдоль Новоладожского канала до Бугровского мыса. Ориентир — разрушенный маяк, руины хоть и под снегом, но их отлично видно, я летал там, проверял. От мыса левый вираж, перестраиваемся в боевой порядок, и с горизонтального полета начинаем работать. Стрельбу ведем в ручном режиме. Дистанция боевого порядка 50 метров, интервал боевого порядка 75 метров[ii], скорость 130, высота 100, дистанция стрельбы 1500. Приоритеты по целям: средства ПВО, ДЗОТы, открытые минометные и пулеметные позиции. Цели заранее известны, спасибо разведке. Разбор по целям мы уже делали, еще раз посмотрите донесения разведки и аэрофотосъемку, только от неприятных неожиданностей никто не застрахован, так что глядеть в оба. Проходим над Липками, дальше вдоль немецких позиций, опустошаем внутренние пусковые, разворот и повторный проход средними, добиваем то, что еще шевелится. Штурмы используем только в крайнем случае. Тем более вы с ними еще не очень-то освоились. Всем все понятно?

— Понятно, товарищ командир, — за всех ответил Никифоров.

— Дальше работаем по заявкам от пехоты. С висения с предельно малых высот. Вынырнули, ударили и обратно к земле. Девочки, — Сашка строго посмотрел на операторов, — вам особо внимательно следить за небом. Истребители нас будут беречь, но случиться может всякое, — Стаин недовольно поморщился, вспомнив, как немцы его подловили над Ладогой. И еще. Не дай бог, конечно, но если вас сбили, любой ценой падать только на своей территории. Это приказ товарища Сталина! — летчики подобрались.

А Волкова была бы не Волковой, если б не влезла со своим:

— Товарищ лейтенант госбезопасности, а ты что, в бога веришь? — взгляд ее источал ехидство, которое тут же пропало, стоило только Весельской двинуть острым локтем в бок неугомонной напарнице. Ленку надо было бы одернуть, даже обязательно нужно. Но Сашка не стал. Не захотел. Не посчитал нужным. С ней и Ида прекрасно разберется. Да и ничего такого она не спросила, вполне нормальный вопрос, если б не это ее ехидное выражение лица.

— В бога я не верю. Но если он есть, то очень хочется набить ему морду! — в глазах парня загорелась лютая злоба.

— Почему? — тихонько спросила Настя.

— Потому что допустил все это! — парень махнул рукой в сторону фронта. — Всё! Все свободны. Повторяйте маршрут, порядок выполнения полетов на боевое применение и таблицы углов прицеливания. Петр, проконтролируй!

— Есть!

Стаин быстро вышел, второпях хлопнув дверью. Ему еще надо проконтролировать подготовку машин к вылету. Распорядиться, чтобы загрузили дополнительно в грузовой отсек ракеты и снаряды для пушек. На выжидательной технари Вась Вася быстро выгрузят ящики, а лишним дополнительный боекомплект не будет, уж точно. Оставшиеся в комнате ребята, как только за Сашкой закрылась дверь, повернулись к Ленке.

— Ну,Волкова! — и их взгляды не предвещали несдержанной на язык девушке ничего хорошего.

На стоянке вертолетов связисты устанавливали на машину Стаина оборудование для ведения прямого радиоэфира непосредственно с поля боя. Еще одна проблема, подкинутая Мехлисом, как будто нервотрепки с концертами было мало! А ведь, неугомонный НачГлавПУРа хотел еще навязать и кинооператора, но тут, хоть и с трудом, но удалось отбиться, убедив Льва Захаровича, что ночью с вертолета ничего не видно и кинооператору просто будет нечего снимать. А если так уж нужны кадры штурмовки, пусть Мехлис получает разрешение товарища Сталина на использование материалов с бортовой аппаратуры фотовидеофиксации.

— Успеваете? — Сашка подошел к наблюдающему за работой связистов Синявскому.

— Закончили уже. Когда вылетаем?

Сашка посмотрел на часы.

— Через час тридцать семь уходим на выжидательные. А там, как наводчики отмашку дадут.

Порыв ветра сбросил на Вадима с еловой ветки охапку снега. Казалось, что елка хочет поиграть в снежки с чересчур серьезным и напряженным человеком. Синявский снял шапку и, ворча под нос ругательства, стряхнул с нее снег.

— Погода не подведет? — весь день порывистый промозглый ветер гонял по небу тяжелые свинцовые облака.

— Не должна. Метеорологи обещали норму.

Синявский нахлобучил шапку на голову и не глядя на Сашку тихо произнес:

— Ты знаешь, с сентября на фронте. Думал, привык. А тут что-то не по себе вдруг стало, — криво улыбнулся Вадим, — отвык в Москве.

Сашка пожал плечами:

— Привыкнешь.

— Привыкну, — согласился Вадим, — вы главное не забудьте, что ваши переговоры в сразу эфир пойдут, а то знаю я вас летчиков.

Стаин скривился. Не нравилась ему вся эта суета вокруг него. Концерты, артисты, корреспонденты, генералы, оценивающе взгляды. Теперь еще этот репортаж со штурмовки! Ну почему его надо проводить именно с ним. Тут даже не направление главного удара! А у ребят первый вылет! Им и так не сладко! Нет уж!

— За себя ручаюсь. А ребятам я про эфир не говорил. И тебя прошу — не надо!

Вадим удивленно и возмущенно уставился на Сашку:

— Как это?! Ты понимаешь, что я уже ничего отменить не смогу?!

— А вы понимаете, что у людей первый боевой вылет?! Они и так на нервах! А если узнают, что их вся страна слушать будет?! Вы об этом подумали, когда эти кружева с Мехлисом затеивали?! Тот тоже! Письменный приказ сунул и уехал, знал, что я против буду! — вспылил парень.

— Сань, ты же не против был.