Тяжелые звезды
Шрифт:
Мало того, что каждый горец на генетическом уровне готов защищать среду своего обитания — единственную основу жизни рода и семьи, но точно также готов он к набегу в соседние пределы, чтобы за счет иноплеменного чужака пополнить жизненно необходимый ресурс. В основе этой былой корысти не жестокость и жажда насилия, а крайняя необходимость выстоять ради продолжения рода. В основе этой независимости горское одиночество и во всякое время готовая к отпору душа, которой не на кого положиться, кроме соплеменников. И этот непривычный для прочих уклад жизни я бы не стал называть пережитком прошлого: то, что складывается веками, невозможно изменить за десятилетия. К этому надо относиться как к данности, по-человечески оценивая то доброе и высокое, что бывает свойственно
Говоря об этнических чеченцах, следует вспомнить не столько кавказские войны, сколько историю многовековой жизни всего вайнахского народа, частью которого они являются. Защищая собственное пространство на перенаселенном Кавказе, они выработали свой стиль жизни, который предусматривал относительное равенство всех чеченцев, их взаимовыручку в момент опасности и верховенство военной славы. Подобно многим горским народам, им свойственно, помимо общепринятых, возводить в ранг доблести такие человеческие качества, как смекалку и смелость, проявленные при добыче чужого добра или при захвате заложника. Там всегда будут поняты мотивы кровной мести. Никто не осудит за обман или воровство, если их жертвами были уроженцы чужой земли. В общем, все то, что, являясь предметом отвлеченных исследований этнографов и историков, нормальному жандармскому генералу, ответственному за порядок на вверенной ему территории, вовсе не кажется забавным и любопытным. Такую народную удаль он называет дерзостью, такие мечты — умыслом, такие набеги — преступлением… И надо правильно понять его позицию: об абреках лучше читать в исторических романах, а не встречаться с ними в реальности на узкой горной тропе.
Вот и теперь чеченцы на все предпринятые экономические санкции ответили привычными для себя набегами на сопредельные территории России. Почувствовав очевидную слабость федеральной власти, они с весны 1994 года стали захватывать заложников в обмен на денежный выкуп. Первое же нападение, совершенное в Минеральных Водах, когда бандитов в конце концов с деньгами выпустили из аэропорта, их так вдохновило, что теперь они принялись захватывать заложников именно в этом аэропорту, словно по расписанию — каждый последний четверг месяца.
Нащупали они слабое место: всякий раз власть сдавалась, выпуская террористов невредимыми. В первом случае деньги вроде бы отняли, во втором — вернули лишь частично, не досчитавшись огромной суммы в долларах. Для тех, кто не помнит, уточню: счет шел на миллионы, а схема нападения была отработана до мелочей и чрезвычайно проста в исполнении. Захватывался самолет или автобус с пассажирами, выдвигались финансовые и технические требования. Словно из кассы, следовал расчет денежными мешками, а предоставленный бандитам вертолет, члены экипажа которого продолжали оставаться в заложниках, улетал в сторону Чечни…
Никакой политики тут не было: террор становился источником надежного заработка, а потому не было отбоя от желающих попробовать себя в этом промысле. Как, впрочем, не находилось среди некоторых генералов охотников взять на себя ответственность за проведение жесткой силовой операции, которая раз и навсегда положила бы конец этому воздушному бандитизму.
Понимаю их осторожную логику: лучше отдать несколько миллионов долларов и обойтись без жертв среди пассажиров и участников контртеррористической операции, чем рисковать неизвестно за что. Вот эта безвольная позиция и послужила причиной тому, что каждый последний четверг месяца в минераловодском аэропорту теперь по заведенному распорядку пересчитывали доллары и готовили в заложники экипаж вертолета. Даже странно, что бандиты еще утруждали себя захватом людей и переговорами. Кажется, и без этого федеральная власть была готова на все, лишь бы не обременять себя обязанностями по вооруженной защите своих граждан от обнаглевших террористов.
В конце июля 1994 года я находился в командировке во Владикавказе и, закончив дела, собирался на следующий день улетать в Москву. Где-то в 16.00 — я как раз проводил совещание с офицерами
Как бы там ни было, когда уже в сумерках мой вертолет приземлился в аэропорту Минвод, я отчетливо понимал, что все истинные ударения в словах начальствующих лиц будут расставляться в зависимости от исхода операции по спасению заложников, и никак не раньше. Впрочем, меня это ничуть не беспокоило. Гораздо важнее было понять, как чувствуют себя удерживаемые в «Икарусе» люди и насколько опасны их захватчики. Выслушал доклад: «Нападавшие вооружены пистолетами и гранатами. Настроены решительно. Автобус стоит перед главным аэровокзалом». Еще не съехав со взлетной полосы, отдал команду: «Икарус» увести в сторону аэровокзала «Минводы-2», расположенного неподалеку. Там было легче держать ситуацию под контролем. И место не такое людное, и позиция для штурма отменная. Оставалось хорошенько подготовиться: выяснить требования террористов и состояние заложников, дождаться прибытия специалистов, способных взять штурмом автобус или вертолет. Иной развязки операции я не предусматривал, твердо решив довести начатое дело до конца.
В этом отношении был солидарен со мной и находившийся тут же, в аэропорту, министр безопасности Сергей Степашин. Таково уж было его отпускное счастье, что в самый разгар событий он оказался неподалеку: отдыхал в одном из кисловодских санаториев. Степашин, сам некогда служивший во внутренних войсках, держался очень демократично, и на мой вежливый вопрос, не желает ли он, министр, взять управление операцией в свои руки, ответил так: дескать, он не сомневается в том, что поставленная правительством РФ задача мне по плечу, а значит, нечего менять коней на переправе.
Скоро выяснилось: чеченцы хотят 15 миллионов долларов. Об этом я проинформировал Москву, попросив доставить деньги в минераловодский аэропорт.
Отдавать навсегда я их не собирался, но сами мешки, набитые пачками денег, были необходимы как театральный реквизит. Так как приходилось считаться с тем, что кто-нибудь из террористов захочет проверить содержимое мешков. Рублями или резаной бумагой тут не обойдешься. К тому же и сами бандиты теперь были поставлены перед фактом: требуется несколько часов, пока эта сумма, совершенно непосильная для банковской системы Ставропольского края, прибудет из Москвы специальным рейсом. В свою очередь нам за эти оставшиеся часы следовало прикинуть план операции и собрать силы, которые уже находились в пути.
Первым делом была организована работа штаба операции, руководителем которой я был официально назначен в соответствии с поручением первого вице-премьера российского правительства Сосковца: об этом он лично сообщил мне по ВЧ, как только я прибыл на место. Без подобного решения не могло идти речи о том, чтобы увязать в единый кулак все высаживающиеся, подлетающие и еще только собирающиеся отправиться в Минводы боевые антитеррористические подразделения, а также деятельность самых разнообразных структур. Для некоторых из них в обычной жизни командующий ВВ и заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Анатолий Куликов начальником не являлся. Но в такие минуты властная подпись одного из руководителей правительства все расставляет на свои места: участники операции, откуда бы они ни были: из милиции, госбезопасности, погранвойск или из «Аэрофлота» — обретают единого командира и начинают совместную работу.