Тяжелые звезды
Шрифт:
Таким образом, основные силы Дудаева, находящиеся в центре города, оказывались в полном окружении федеральных войск и прочно запирались в тех узлах обороны, которые располагались в центре города или носили стратегическое значение. Но их положение, по замыслу операции, становилось таким безнадежным, что впору было складывать оружие и, не торгуясь, сдаваться по-хорошему…
И теперь, по замыслу командования, роль форварда должны были выполнить армейские части.
Подразделения внутренних войск и сотрудников внутренних дел — как правило, специальные — придавались этим штурмовым отрядам на случай активного сопротивления дудаевцев в наиболее важных объектах, а также для зачистки освобожденной территории от остаточных групп боевиков и блуждающих снайперов.
В армии каждого — от солдата до генерала — учат брать города. И, говоря откровенно, это очень сложная работа, требующая от армейских мотострелков умения буквально вышибать дух из любого узла обороны. Вот так: встретил сопротивление, обнаружил огневые точки, вызвал огонь своей артиллерии или авиации, ворвался на позиции и уничтожил всех, кто еще держит в руках оружие. И, не отвлекаясь на мелочи, на укрывшегося в подвалах и чердаках неприятеля, наступать дальше, пробивая тараном проход для тех, кто идет следом и чистит город от снайперских лежбищ, от оставленных в тылу диверсантов, от бандитов и мародеров, которым посчастливилось избежать встречи с бескомпромиссной армейской пехотой.
Это уже работа «легких» мотострелков — частей и подразделений внутренних войск, которые, уступая армейцам в пробивной силе их орудий и танков, как раз тому и обучены, чтобы, шагая за ними следом, по-умному перевернуть каждый камень и заглянуть в каждый люк. Все, что называется военно-полицейской операцией, начинается сразу же, и сопутствующие ей бои носят подчас не менее ожесточенный характер.
Но это все в идеале, в теории, в планах — в том установленном жизнью порядке вещей, который обязывает внутренние войска относиться к армии с уважением, и даже именовать ее — конечно, неофициально — «старшим братом». И в этом положении ВВ нет ничего обидного. Ничего такого, что говорило бы о неравенстве или о том, что солдатские жизни, отданные за Отечество, тем ценнее, чем «сильнее» ведомство, к которому они были приписаны в свой смертный час…
Упор делался на внезапность и полное превосходство по качеству вооружения. Техники у армии действительно было больше: около 200 танков, свыше 500 БМП и БТР, 200 орудий и минометов. Еще и в резерве, состоявшем из 131-й Майкопской отдельной мотострелковой бригады и 503-го мотострелкового полка, насчитывалось более 500 человек, 50 танков, 48 орудий и минометов.
Сейчас и не вспомнить когда точно — 26 или все-таки 27 декабря — сложился тот разговор в вагоне министра обороны, стоявшем на запасных путях в Моздоке… В общем-то, ничего особенного: просто штрих времени, мимолетная его деталь, только подчеркивающая вековечность наших национальных черт, привычек и сумасбродств… Вроде бы все и без нас предрешено Совбезом: хочешь — не хочешь, а идти в город придется. Окончено очередное совещание, и остается только узкий круг генералов, к которому предложено присоединиться и мне. На прямой вопрос Грачева, обращенный к одному из присутствующих: «Ну что, когда будем брать Грозный?», генерал N рапортует без тени сомнения: «Вы мне, Пал Сергеич, ставили задачу на 3 января, я войскам — на 29 декабря. Но брать будем 31-го!…» В голосе генерала N чувствуется здоровый и жизнерадостный подхалимаж: это считается нормальным, за это погоны не снимут…
Вообще-то, я знаю этого генерала как трудолюбивого и неглупого человека. Поэтому, оставшись с ним наедине, недоумеваю по поводу случившейся с ним перемены, спрашиваю жестко, с отчетливым вызовом: «Не слишком ли дорогой получается подарок?» Но N, кажется, и не думает обижаться: «Бросьте, А.С.!.. Какая разница — сегодня или завтра? Вы поймите, армия — это же лом… А против лома нет приема!»
Так оно в конце концов и произошло: двинулись 31-го…
Начинала штурм авиация, поднявшись с базовых аэродромов Ейска, Крымска, Моздока и Буденновска.
В 6.00 31
Обходным маневром, оставляя в стороне центральные улицы, колонны группировки «Северо-Восток» сломали сопротивление боевиков на внешнем и среднем оборонительных рубежах и к 14.00 вышли к мосту через Сунжу, восточнее площади Орджоникидзе.
Группировка «Запад» вошла в город в 7.30 и до 12.00 не встречала сопротивления. Но уже к 14.00 дудаевцы вычислили местоположение наших войск и с 15.00 перешли к активным боевым действиям. 693-й мотострелковый полк группировки «Запад» был атакован в районе рынка превосходящими силами противника. Не выдержав натиска, он начал отход и к 18.00 был окружен в районе парка имени Ленина. Связь с ним была потеряна. Сводные парашютно-десантные полки 76-й дивизии и 21-й отдельной бригады ВДВ из состава этой же группировки в районе Андреевской долины были остановлены плотным огнем и вынужденно закрепились на южной окраине города. Свою задачу группировка генерал-майора В. Петрука выполнить так и не смогла из-за непростительно медленного выдвижения частей, предназначенных для усиления ведущей бой группировки.
То же самое произошло с группировкой «Восток», возглавляемой заместителем командующего ВДВ генерал-майором Н. Стаськовым. Один из ее полков, наступавших вдоль железной дороги Гудермес — Грозный, углубившись в город на 3–4 квартала, был остановлен завалами и огнем противника. В этой обстановке Стаськов, вместо того чтобы прорываться вперед, зачем-то изменил движение своего авангарда и определил ему иной маршрут — правее железной дороги, где полк вскоре увяз в грязи и в спорадически возникающих перестрелках. В районе второго микрорайона он вышел к хорошо укрепленному опорному пункту дудаевцев и вскоре был блокирован. Всю новогоднюю ночь полк отбивал атаки, понес потери и по приказу А. Квашнина отошел в ранее занимаемый район. До 2 января авангард группировки «Восток» действия других группировок вообще не поддерживал…
В результате сложилась такая обстановка, когда в город смогли прорваться лишь группировки «Север» и «Северо-Восток», которые, встретив сопротивление превосходящих сил противника, вели бой в окружении, но сумели зацепиться в заводских корпусах, имея за спиной удобное для переброски сил и боеприпасов Петропавловское шоссе. Генерал-лейтенант Л. Рохлин правильно оценил ситуацию и занял оборону в районе городской больницы и консервного завода, что позволило его частям, во-первых — избежать разгрома, а во-вторых — создать на севере города относительно спокойный плацдарм, откуда можно было управлять штурмом в режиме реального времени и неспешно, шаг за шагом продвигаться вперед.
Каждому командиру в уличном бою воздается все разом и строго по заслугам. Уж если есть у Рохлина ум, знания, интуиция и природная осторожность, точно так идут по городу и его бойцы: медленно, аккуратно и очень расчетливо… Впереди, спешившись, движется небольшая штурмовая группа мотострелков и только за ней несколько танков и БМП. В этом союзе людей и бронемашин есть своя логика и взаимные обязанности: пехота, вскрывая вражеские позиции, охраняет танки, которые до поры до времени движутся на недосягаемом для гранатометчика расстоянии. Но достаточно одного автоматного выстрела по штурмовой группе, либо просто нехорошего предчувствия, чтобы вывести танк на прямую наводку и разметать орудийным огнем любое препятствие на пути. Вот так, благодарно прикрывая друг друга, проходят квартал за кварталом люди и техника, и эта тактика, именуемая «сталинградской», снова доказывает, что является лучшей, когда приходит время брать города.