Тяжелый круг
Шрифт:
— Но и само участие в таком соревновании уже кое-что значит, ты хочешь выделить?
Олег был слишком знаменит, чтобы выглядеть в компании скромным и незаметным, но он был истинно значителен и потому не позволял себе позы и высокомерия. И сейчас он постарался ответить как можно дружелюбнее и проще:
— Под моим седлом была шестилетняя чистокровная кобыла, хорошо напрыганная, и раньше она в стипль-чезах ходила. Тренер потом меня ругал, да и в газетах писали, что мой «малый опыт международных встреч не позволил мне…», и так далее. Так что, Саня, считай, я один виноват.
—
— Ребята! Мне же непременно надо быть на вечерней проездке. Онькин строго-настрого наказывал, а я и забыл. Так что — пока!
— Пока! — кажется, даже и обрадовался Олег.
— Бывай! — снисходительно бросил Саша.
— Пока-пока, — бесчувственно простился Нарс.
А Виолетта лишь торопливо кивнула своей легкодумной красивой головкой.
Саня, распрощавшись, сначала бодро сбегал вниз, но за первым же изгибом дороги притаился, обняв теплый ствол вяза: ребята продолжали себе медленно подниматься по терренкуру, голоса их слышались очень невнятно.
А что, собственно, стряслось? Чего удивительного в том, что Виолетта слушает Олега с большим, чем других ребят, участием, — он человек новый, к тому же весьма интересный. Ей просто любопытно, вот и все. И куртка, ясное дело, исключительная, всякий ее с удовольствием бы на себя надел. Да и не ради же простой утехи она молниями ширкает, холодно ведь. И, может, зря закапризничал? Может, вернуться?
Но нет, нет, это невозможно — вот если бы кто-нибудь из них, пусть не Виолетта даже, попросил его не уходить или хотя бы сейчас позвал…
Никто не звал, Сане стало жалко самого себя, и он обреченно поплелся вниз.
Да, конечно же, ей просто забавно!
Впрочем, это не важно.
В позапрошлом году он был в хороших, особенных отношениях с одной девочкой из параллельного класса. Звали ее Леной. Особенность отношений заключалась в том, что иногда они встречались вечером где-нибудь в потайном вроде бы месте и потом ходили бесцельно по улицам до тех пор, пока не замерзали руки-ноги (если это в непогоду совершалось) или пока за девять часов не переваливало — ей разрешалось возвращаться домой не позже полдесятого.
Гуляя, разговаривали на разные-всякие темы, а однажды она вдруг начала рассказывать о каком-то сказочном принце. Волнуясь, описывала его портрет, призналась, что видела его во сне, а закончила тем, что «обожает» этого самого принца. Саня чувствовал себя не то чтобы уязвленным, но обиженным и вроде бы одураченным. Ревновал он? Может быть, это и так называется, но скорее всего ему было просто огорчительно узнать, что не он один в мечтах и снах этой девчонки. Он перестал ей назначать свидания, и, может быть, на этом у них бы все и закончилось,
Встреча эта произошла не вечером, а среди бела дня в школе, больше того — в учительской. Преподаватель истории велел Сане сбегать за журналом. «Сбегать» — это только так говорилось (преподаватели часто не успевали взять журнал из-за того, что учительская была на первом этаже, а класс — на третьем), а на самом деле каждый посланный ученик норовил ходить как можно медленнее, искать журнал как можно дольше, не избегал искушения отметки свои и товарищей посмотреть на ходу, — быстрее чем за десять минут никто никогда не управлялся. И Саня столько же отсутствовал. Но на этот раз он действительно «бегал», а время потратил на разговор с Леной.
Она была в учительской одна (видно, ей тоже велели «сбегать») и внимательно изучала раскрытый классный журнал. Застигнутая Саней за недозволенным занятием, вспыхнула от смущения, резко захлопнула журнал и хотела бежать. Саня перегородил путь, пошутил:
— Попалась? Наверное, отметочки свои переправляла?
Она покраснела еще сильнее, растерялась и от растерянности, очевидно, призналась:
— Что ты! Наш журнал вот он, а тот — вашего класса, я посмотрела только, как принц учится…
— Какой-такой принц?
Она поняла, что проговорилась, сморщилась, как от боли. Саня подумал, что она сейчас разревется, уступил дорогу, выпустил ее из учительской.
После того случая они не раз нечаянно сталкивались в коридоре или возле школы, она каждый раз коротко вскидывала глаза, ждала чего-то. Саня лишь вежливо здоровался, на том все и кончилось, но некая тайна, лишь им двоим известная, продолжала связывать их — так, во всяком случае, казалось Сане. Он несколько раз порывался назначить ей свидание, но сразу же и отказывался от этого намерения, самолюбиво заключая: «Пусть со своим принцем остается, я-то тут при чем!»
Конечно, Олег Николаев — не принц, но красавчик и знаменитость, можно сказать, первый жокей в стране, к тому же стиплер, выступавший за границами, он кого угодно может приманить к себе, особенно при первом знакомстве…
Саня ускорил шаг, спустился к бюветам с минеральной водой. На площадке перед журчащими и всхлипывающими кранами было полным-полно народу. Пили из Славянского источника в большинстве люди много пожившие, но мелькали в толпе и девчоночьи лица.
Да, безусловно: Виолетта относится к Николаеву явно некритично…
Спасительная мысль тут посетила Санину голову: надо немедленно помириться с Леной, хорошая она, скромная такая… И если вспомнить получше, то «принц» в ее описании был подозрительно похож на Саню…
Он прощально посмотрел наверх, где затерялись среди деревьев его приятели и Виолетта. Сердце опять горестно сжалось и опять бесконтрольная мыслишка в голове завозилась: может, напрасно надулся, может, вернуться?
Ну, конечно же — что за вопрос!
И Саня помчался опрометью по терренкуру, чувствуя, как нетерпение и тревога разливаются по всему его телу.