Тяжелый покер
Шрифт:
Гюндерсен обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.
— На этот страховой полис ты не имел права: ты — самая настоящая «плохая жизнь». Твоя медицинская справка — о, да! — в своем покере ты мастак.
— Не смей наводить критику на мою профессиональную этику! — рявкнул Хаген. — Лучше подумай о своей собственной. Кто бы мог представить себе страхагента в роли азартного покерного игрока?
Стенные часы пробили одиннадцать протяжных ударов. Пьяный врач, шатаясь, направился к стулу у окна и опустился на него. Он с нежностью обхватил свой бокал.
— Прощайте, господа, и спасибо за вечер!
Несколько мгновений спустя оба гостя уже стояли в прихожей, хозяин их не провожал. Они поторопились надеть на себя верхнюю одежду. Гюндерсен задержался на пороге, холодным
— Да, это и есть плохая жизнь.
Последние гости покинули дом в начале двенадцатого. А час спустя Хаген был найден мертвым в той самой комнате, где проходила игра. Вскрытие показало, что смерть была вызвана отравлением, она, должно быть, наступила между половиной двенадцатого и четвертью первого. В ходе полицейского допроса было получено детальное описание того, что происходило во время игры в покер и последовавшей за ней сценой расплаты. Допросом руководил полицейский Монсен из криминального отдела на Виктория-террасе; ему сразу же удалось установить, что совершено убийство. На это ясно указывали все обстоятельства дела.
Во время первого допроса четверо участников события отчитались также в том, чем каждый из них занимался в критический момент — в полночь. Блокнот Монсена был испещрен пометками, и все вместе они сплетались в очень интересную ткань, но он все еще был не в состоянии полностью воссоздать ее узор.
Гюндерсен прямо отправился домой на своем автомобиле. Он проживал неподалеку от виллы Хагена, на той же западной окраине Большого Осло. Чтобы добраться туда на машине, требовалось несколько минут. Однако, оказавшись у своей холостяцкой квартиры, он обнаружил, что не может найти ключ от входной двери, хотя хорошо помнил, что положил его в правый карман пальто. Должно быть, в суматохе надел чужое пальто, и теперь ему придется вернуться и отыскать свое собственное. Он знал, что ни у кого из гостей такого пальто не было, стало быть, он надел пальто хозяина. Когда Гюндерсен вновь вышел из автомобиля, он посмотрел на свои наручные часы: было четверть двенадцатого, Хаген, наверняка, еще не лег. Земля в саду перед домом Хагена была грязной и скользкой после недавнего ливня, Гюндерсен поскользнулся и упал. Поднявшись и стряхнув с себя самые крупные комья грязи, он позвонил в дверь. Открыла фру Хаген, на ней все еще были халат и брюки, и она курила сигарету. Гюндерсен объяснил, в чем дело, и она его впустила. В прихожей Гюндерсен снял пальто, показал свои руки, пояснив, что упал и выпачкался в грязи, и попросил разрешения умыться в ванной. Вернувшись, он извинился, что испачкал пальто Хагена. Фру Хаген нашла его собственное пальто и помогла ему надеть его, заметив при этом: «Ничего страшного. Этим пальто он почти никогда не пользовался». Но Гюндерсен настаивал, что пальто нужно развесить для сушки. Женщина указала ему на комнату, и он повесил пальто на спинке стула вблизи от электрической печки. Хаген храпел во сне на своем стуле за карточным столом. Перед ним стоял наполненный до краев бокал виски. После этого Гюндерсен откланялся, вышел и поехал домой.
Фру Хаген подтвердила показания страхового агента, но добавила кое-что от себя. Мытье в ванной продолжалось что-то уж слишком долго, ее это насторожило. В стене ванной комнаты имеется окно, которое обращено на лестницу, ведущую на второй этаж. С лестницы, на расстоянии нескольких метров, можно видеть угол внутри ванной комнаты. Женщина вышла на лестницу и увидела, что Гюндерсен стоит перед аптечкой на стене и копается в ней, казалось, он там что-то ищет. Вынимал ли он что-нибудь из пузырьков, она не видела, так как обзор загораживала дверца аптечки. Может быть, у него болела голова, и он искал аспирин? Ей вдруг стало стыдно, что она подглядывает, и она вернулась в прихожую.
На вопрос, была ли она с Гюндерсеном в комнате, фру Хаген ответила: «Нет, я туда не входила. Я всегда чувствовала отвращение, когда видела мужа в таком состоянии». Войдя, Гюндерсен закрыл за собой дверь. Когда он снова вышел, то сказал: «В комнате спит ваш муж». Она ответила, что он часто спит таким вот образом. Прощаясь, Гюндерсен
Рассказ женщины о том, что она увидела в окно ванной комнаты, подтвердился в ходе полицейского расследования. Отпечатки пальцев гостя были найдены на аптечке и на некоторых пузырьках, стоявших в ней. Гюндерсен жил один и не мог доказать свое алиби на критический промежуток времени.
У Моллерюда было алиби вплоть до половины двенадцатого — его видели кельнер и гардеробщица небольшого ресторана.
Часть его показаний во время допроса оказалась настолько важной, что Монсен ее даже застенографировал. Было записано буквально следующее:
«Та отвратительная сцена меня глубоко потрясла, я забежал в ресторанчик, находившийся у подножия холма, на котором стояла вилла Хагена, и влил в себя примерно пол-литра до его закрытия… Затем пошел к дому. Дождь кончился, и небо прояснилось, все вокруг было освещено великолепным лунным светом. Вдруг я увидел нечто необычное. На дороге остановился автомобиль, и я узнал его: «кортина» Крона. Его передняя часть была обращена к вершине холма: Крон ехал к своему дому, но внезапно повернул обратно. Я спрятался в тени одного из деревьев. У края дороги стоял Крон и смотрел на виллу Хагена в бинокль. Я пытался рассмотреть объект его наблюдения, но дом находился выше того места, где я стоял, к тому же, я, увы, близорук. Все же я смог разглядеть, что свет в окне, обращенном в сад, был потушен, но само окно открыто… Вдруг Крон пошел к автомобилю и положил бинокль на заднее сиденье. Затем начал быстро подниматься наверх, а во время подъема неожиданно исчез за поворотом. Некоторое время я стоял и выжидал, но он так и не появился. Я отправился домой…»
Часть показаний Крона тоже была записана стенографически. Бизнесмен излагал вполне откровенно и обстоятельно.
«…Да, это правда. Я в самом деле поехал обратно: у меня в голове возник отчаянный план. Потеря 13 000 — это катастрофа для меня, и я был полон решимости вернуть деньги… Нет, я не считал это воровством, фактически, меня самого обокрали в шулерской игре. Я думал, как мне проникнуть в дом: увидел, что окно гостиной все еще открыто, но свет внутри погашен: ясно было, что все гости разошлись… Но тут произошло нечто удивительное. В темной комнате в оконном проеме показался человек. Он вылез из окна, спрыгнул вниз и побежал через сад, исчезнув в зарослях кустарника. Ну да, я узнал его. Светила луна, а у меня прекрасное зрение, и к тому же я смотрел в бинокль. Это был Гюндерсен… Я знал, что поблизости есть телефонная будка, и пошел ее искать, но прошло не менее десяти минут, пока я ее нашел. Глупо, конечно, можно было просто пойти и позвонить в дверь. Но, как я уже сказал, я был совершенно сбит с толку…»
Рассказ Крона о телефонном звонке и последующем визите на виллу подтвердила фру Хаген. Она мыла посуду, когда зазвонил телефон. Разговор был такой:
— Это фру Хаген?.. Говорит Крон, я звоню из автомата поблизости. Знаете ли вы, что несколько минут назад в вашем доме была совершена кража со взломом?
— Боже мой, что вы такое говорите? Несколько минут назад я слышала, как в комнате разбилось стекло, и в ней раздавался какой-то шум, но…
— Где ваш муж?
— Он сидел и спал на стуле после того, как вы разошлись. Мертвецки пьян… Ах, я так боюсь! Вы можете мне помочь?
— Я сейчас же приду.
Через несколько минут Крону отворили. Войдя в дом, он указал на дверь комнаты:
— Вы входили туда, фру?
Она очень сильно нервничала.
— Нет, я не решилась… Может быть, вы пойдете и посмотрите?
Он открыл дверь, зажег свет и вошел в комнату. Чуть позже послышался его голос:
— Можете войти, фру. Ваш муж мертв.
Хаген сидел в неестественной позе на стуле у карточного стола. Перед ним на ковре лежали осколки бокала. Фру чуть не упала в обморок, увидев это. Крон поддержал ее, затем нагнулся, поднял один из осколков, прикоснулся к нему кончиком языка и сказал: