Тяжесть короны
Шрифт:
— Какой? — недоуменно уточнила я.
— Обнимать детей, стоя на колене.
— Теперь знаю, — усмехнулась я. — Не хочется тебя разочаровывать, но просто было неудобно наклоняться с сумкой за спиной.
— А, — протянул он. По голосу слышала, что спутник улыбнулся. — Сам так привык, что не подумал о простой логике.
— В этом случае она меня выручила. Но, боюсь, так будет не всегда. Ромэр, я была бы признательна, если бы ты рассказал мне о некоторых традициях, — попросила я. — В первую очередь о тех, что кажутся тебе очевидными. И было бы замечательно, если бы ты научил меня ардангскому языку.
Он
— Ты ведь совершенно не обязана это делать. Ты действительно этого хочешь?
Создалось ощущение, что я попросила о чем-то сверхъестественном, запредельном. Что произнесенные слова не укладывались у него в голове.
— Конечно, — подтвердила я.
— Ты хочешь узнать традиции и выучить язык моего народа? — чуть нахмурившись, уточнил арданг.
Ах, вот как он расценил мои слова. Просьбу принцессы Шаролеза. Тогда удивление и недоумение понятно.
— Разумеется, хочу, — твердо ответила я.
Ромэр молча рассматривал меня с минуту, а потом спросил:
— Почему?
Вопрос, конечно, закономерный. И что на него ответить, кроме правды?
— Потому что это твой язык и твои традиции.
Это объяснение вызвало еще одну долгую паузу. Потом Ромэр склонился передо мной в легком поклоне и сказал:
— Мне словами не сказать, как я удивлен и обрадован такой просьбой. Я буду счастлив научить.
— Буду рада учиться у тебя, — смущенно улыбаясь, чувствуя, как румянец заливает щеки, ответила я. В кои веки нашлась с ответом…
По подземному лазу шли почти час, — выход был далеко от городских стен. Видимо, чтобы стражники случайно не обнаружили. Выбравшись на поверхность в роще посреди большого малинника, Ромэр огляделся и уверенно повел меня на северо-запад, в сторону ближайшего села.
Люди, державшие подготовленную для нас телегу, Ромэра узнали. Невысокий старик, открывший ворота на условный стук, немедленно упал перед своим королем на колени. Его примеру тут же последовала пожилая женщина, встречавшая гостей. Хорошо, хоть хозяева вели себя тихо, и нам удалось покинуть селение без огласки.
Я, откровенно говоря, не понимала, почему Ромэр так не хотел, чтобы о его возвращении знали. Он же все равно собирался поднимать восстание. А за кем пойдет народ, как не за королем? Тем более Клод сказал, что память о втором короле Арданга жива, а реакция селян только подтвердила эти слова. Когда мы отъехали на порядочное расстояние от деревни, я задала эти вопросы спутнику. Ответ меня озадачил.
— Мне очень важно кое-что проверить. Только потом я смогу объявить о себе.
— Что же мы едем проверять? — не утерпела я, хотя знала, что он не ответит.
— Пока это для тебя секрет, — улыбнулся арданг и задумчиво добавил: — В некотором смысле для меня тоже.
На этом я решила тему оставить. И без нее было чем заняться, — Ромэр, воодушевленный просьбой, просвещал меня, рассказывая о традициях своего народа. С гордостью могу сказать, что многие, очень многие обычаи я знала. Например, про шедай, про правила обращения к разным людям. А вот объяснения некоторых застольных традиций вогнало меня в краску, когда я вспомнила свое поведение в Круче, в «Лунном олене». Нет, тогда я, конечно, вела себя и не по нормам шаролезского этикета тоже… Но зато стало
Пегая пожилая лошадь, тащившая нашу крытую телегу, груженную свежим сеном, размеренно вышагивала по пыльной дороге. Я сидела рядом с ардангом и слушала «дорожную» песню в его исполнении. Низкий голос Ромэра неторопливо свивал мелодию куплет за куплетом. И, наслаждаясь мягким звучанием песни, я почти не обращала внимания на слова. Удивительно, как преображался голос Ромэра, когда спутник говорил на ардангском или пел. Не хотелось ни говорить, ни спрашивать. И уж ни в коем случае не хотелось перебивать. Только слушать. Часами… Волшебство. Пожалуй, больше меня завораживал лишь смех Ромэра. К счастью, мое «обучение» ардангскому предоставило множество поводов для веселья.
Вначале Ромэр, несмотря на заверения, все же считал, я просто стараюсь быть вежливой. Не мог поверить, что шаролезке ардангский действительно может быть интересен. Но своим старанием мне удалось спутника убедить, и обучение наладилось. Мои успехи Ромэра вдохновляли, он не скупился на похвалы и безмерно радовался. Я же в свою очередь изо всех сил старалась путать слова, ударения, а часа через полтора мягко намекнула, что устала.
Лукавила только самую малость. Встали рано, до того не выспались. Пока шли по городу я ужасно переволновалась. Поэтому около полудня меня клонило в сон, а солнце, от которого мы прятались под козырьком, мерное глухое постукивание лошадиных копыт по дороге, поскрипывание телеги словно уговаривали прикрыть глаза. Тихий голос Ромэра, долгая песня с довольно простой мелодией решили за меня. И я не удивилась, когда через пару часов проснулась на сене в телеге. Даже не почувствовала, как Ромэр поднял и положил меня туда. Ласковая, бережная забота арданга… Только лишившись ее, стала понимать, что именно потеряла.
Услышав, что я проснулась, Ромэр повернулся ко мне и, встретившись взглядом, тихо сказал:
— Спи, все спокойно.
Но спать больше не хотелось, и, выбравшись на облучок, я села рядом с Ромэром.
— Отдохнула? — улыбнулся «муж».
— Да, — ответила я на его родном языке. Следующие фразы тоже произнесла на ардангском. Медленно неуверенно и осторожно. — Привал? Или ты пойдешь спать, а я посижу здесь?
— Нэйла, у тебя талант к языкам, — восхитился Ромэр. В некоторой степени он был прав, я действительно быстро училась языкам. Хоть ардангу и не довелось увидеть «чистый опыт». — Привал. Ромашке тоже нужно отдохнуть.
Услышав свое имя, лошадь тряхнула ушами и фыркнула.
— Кажется, она согласна, — усмехнувшись, добавил он.
Остановка была недолгой. Напоили лошадь, сами поели, пока Ромашка щипала траву у дороги. Создалось впечатление, что Ромэр не хотел задерживаться надолго вне поселений. Впечатление подтвердилось, когда он обронил такую фразу, настороженно поглядывая на далекий лес.
— Ты опасаешься разбойников? — догадалась я.
— Да, — нехотя признал он, помедлив.
— Но видно же, что у нас брать нечего.