Тяжесть сияния

Григорьев Кирилл Юрьевич

Восемь лет, девять, десять… Врачи разводили руками, обследования ничего не выявляли, а бабка-целительница, к которой тайно свозила ее тетя, вообще без лишних разговоров выгнала обеих посетительниц из дома.

В одиннадцать Настя очнулась на той самой поляне с курганами. Было раннее утро, посредине поляны догорал большой костер, а рядом лежала обнаженная тетя без памяти, перемазанная в крови и золе.

Платье на Насте тоже оказалось разорванным, тело украшали ссадины и свежие синяки, а между ног пылал огонь. Она очень испугалась за тетю Машу, попыталась к ней подползти, но закричала от боли.

—

Очнулась? — с улыбкой спросила та, открывая опухшие глаза.

— Да.

— Больно?

— Очень, — захныкала Настя, размазывая кровь кулачками по лицу.

— Вот ты и стала женщиной, — непонятно сказала тетя и поднялась. — Пойдем-ка, приведем себя в порядок.

Потом беспамятство стало брать верх над ней в школе. Несколько раз Настя приходила в себя в кабинете врача в окружении озабоченного медперсонала.

В тринадцать лет случилось страшное.

Настенька шла домой после уроков. Стоял прекрасный осенний день, и деревья вокруг еще не задумывались о близкой зиме. Душа пела, тело предвкушало скорый вкусный обед, и лишь сумка с учебниками немного тяготила плечо. На детской площадке сидел Валька Сомин из параллельного класса. Он лениво развалился в глубине угловой лавочки рядом с песочницей. Сомин считался самым красивым парнем в школе. Самым умным, самым сильным и самым задиристым.

Настя скромно потупила взор. Валька ей, конечно, давно и безнадежно нравился.

— Эй, Полинок! — позвал Валька, ловко отбрасывая окурок. — Иди сюда, покурим.

— Я же не курю, Валь, — отчего-то покраснела Настя.

— Тогда просто посидим.

Девочка запомнила только тепло нагретой лавочки, да близость крепкого Соминского плеча. Очнулась она уже дома, в ванной, старательно смывая с рук запекшуюся кровь.

Дальнейшие события Настя тоже запомнила смутно. Приходили какие-то строгие люди, кто-то истерически кричал, на кухне навзрыд плакала мама. Двое в милицейской форме долго мучили девочку вопросами о Вальке. Откуда его знаешь, как и когда встречались, почему так рано шла после школы? Девочка отвечала честно, а когда милиционеры слишком уж напирали, ударялась в плач. Ее мытарства завершились только на второй день.

В то утро мама зашла в комнату и сказала:

— Собирайся дочка, к Вале поедем.

В школьной форме, с заплетенными косичками Настя и поехала. Сумку брать с учебниками не стали. Они долго шли с мамой какими-то полутемными коридорами, а потом оказались в большой белой комнате с металлическим столом по центру. Врач в белом халате строго смерил Настю взглядом.

— А можно ей? — посмотрел он на не менее строгого усатого товарища в хорошем костюме.

— Можно, — кивнул тот.

Тогда врач приподнял белую простыню на столе и пригласил их с мамой подойти.

Так Настя в последний раз встретилась с Валькой.

В память врезалось его мраморно-белое лицо, осунувшееся и совсем на Валькино не похожее. Настя даже усомнилась вдруг — разве ж это красавец — Сомин?

— Он? — коротко спросил усатый мужчина.

Его галстук самым кончиком царапал Валькин подбородок. Мама молча смотрела на Настю, а та даже не поняла сразу, что спрашивают, собственно, ее.

— Так, он? — повторил мужчина.

Мама ее легонько подтолкнула.

— Да, —

зачарованно кивнула Настя, не в силах отвести взгляд от галстука.

Мужчина немедленно потерял к ней всякий интерес. Он накинул простыню Сомину на лицо и кивнул маме:

— Вы свободны.

Сразу после этого случая мама и слегла. Проболела она недолго, всего пару месяцев. Тетка все это время жила у них, ухаживала за больной, заботилась о Насте. Как-то вечером, когда по телевизору шло «Что, где, когда» мама позвала дочь к себе. Настя подошла вместе с тетей.

— Ты уж позаботься о ней, — воспаленными глазами глядя на тетку, почти прошептала мама.

— Не беспокойся, — заверила та, стискивая Настину руку.

— Прощай, доча, — простилась мама. — И никогда, слышишь, никогда…

Она замолчала, уставившись незрячими глазами в потолок.

— Пойдем, Насть, — глухо произнесла тетя. — Вот и все, девочка.

А Настя в тот момент упорно ломала голову над вопросом, который бабушка из Норильска задала знатокам. Так и не придя к какому-то решению, она решила, что Александр Друзь уж точно найдет ответ.

Знатоки в тот вечер проиграли, а утром все зеркала в их квартире оказались завешаны большими банными полотенцами.

— Мне в школу надо, — сообщила Настя. — Как же причесываться?

— Сегодня тебе не надо в школу, — странным тоном ответила тетя и, прижав девочку к себе, разрыдалась в голос.

В тринадцать лет заботы об осиротевшей родственнице легли на широкие плечи тети Маши.

А Настя потихоньку привыкла. И к тому, что могла оказаться совершенно в незнакомом месте, и к частой засохшей крови на руках, и к иногда косым тетиным взглядам. Несколько раз она приходила в себя обнаженной рядом с мужчиной, нередко с несколькими. Вначале это пугало Настю, но потом она свыклась и с этим. Потом был Олег, и Настя стала отчаянно бояться, что с ней снова случиться это. По утрам она просыпалась первая, сквозь полуприкрытые ресницы смотрела на пальцы, убеждалась, что маникюр идеален и все ладно, никаких следов крови и в помине нет и блаженно слушала, как Олег сопит рядом. В какой-то момент ей показалось, что вот он — ее будущий супруг…Но отношения становились все сложнее и запутаннее. И после аборта окончательно разладились. Тогда назло Олегу Настя решила выйти замуж. Выйти, как можно скорее и доказать, что не на нем свет клином сошелся. Чисто теоретически, Настя, могла тогда наготовить отвару, пошептать что надо и ребенка в животе нет, как не было. Но она отчаянно не хотела верить в то, что ей придется на это пойти. Не хотела и все тут. Надеялась, что Олег образумится и позовет ее замуж. Надеялась до последнего. А потом решила не рожать — не было никаких сил видеть постоянно перед собой Олегову копию…

Михаил, будущий муж, подсел к ней на автобусной остановке. Лил сильный дождь, а зонта у Насти не оказалось.

— Так и будете сидеть девушка? — невинно поинтересовался Миша после получасового совместного ожидания автобуса, наверное, как раз и смытого этим дождем.

— А что еще делать? — улыбнулась Настя.

— У меня машина в трех метрах стоит, — ткнул пальцем Михаил в темно-синий «Мерседес».

— Тогда что же вы мерзнете?

— Из-за вас, — признался будущий муж.