Тяжесть сияния
Шрифт:
— Я-то как раз в уме, — ответил Толян. — А вот ты, как видно не очень. Настя — это кошмар. Настоящий. Но на нее, по большому счету, мне плевать с высокой колокольни. Видишь, можно на святой земле спрятаться. Может быть, можно ее по магической линии как-нибудь прищучить. Есть варианты, короче. А вот если мы свои обязательства не выполним, нас с одной стороны терминальная братва искать начнет, а с другой — Женины бандюки. И им, Олега, совершенно начхать, в какой ты Лавре спрятался или в каком подвале сидишь.
О таком аспекте Олег вообще не задумывался.
— Хм…, — только и смог сказать он. — Тогда давай их напрямую сведем.
— Ты точно не в порядке, — заметил Толян. — Тогда можно будет вообще сразу на кладбище ехать. Не понимаешь, что мы тогда выступим обычными посредниками? Что все наши приходы-расходы станут сразу всем ясны? Ты думаешь, Женя положительно отнесется к тем деньгам, что мы на нем заработали?
— Тогда хоть терминальные отвалят.
— Да? А сколько раз мы их разводили на выдачу машин, когда Жениными деньгами свои дыры затыкали? Забыл? Нет, уж, Олега, — после паузы сказал Толян. — Ты, конечно, как хочешь, а мне, лично, деваться некуда. Я должен эти проклятые машины с терминала забрать. Правдами или неправдами. А вот, потом…
— А что потом? — осознав всю безнадежность ситуации, переспросил Олег. — К нам уже новые машины вышли.
Толян помолчал.
— Много?
— Ну, одна Антона… Губинская уже на подходе быть должна.
— Этих-то мы свести можем с инспекторами напрямую, — сказал Толян. — Тут же все чисто, да?
— Ага.
— Значит, нам сейчас главное, Женины машины вытащить. А это день-два.
— Может быть, три.
— Как думаешь, успеем? — с надеждой спросил Толян.
Олег вздохнул.
— Не знаю, — честно ответил он.
— Похоже, дружище, никуда мы отсюда не свалим, — подытожил Толян после горькой паузы. — Можешь Насте своей, так и передать — пусть не торопиться. Все одно мы от нее никуда не денемся.
— Ладно, — сказал Олег и посмотрел на часы. — Я все же чертовски рад, что ты, дорогая моя морда, жив-здоров. И я к десяти обязательно буду на терминале. Давай-ка, постараемся за день управиться.
— Я никуда тебя не отпущу, — глухо сказала Ирина сзади.
— Тогда у нас будет еще больше проблем, — повернулся к ней Олег. — Ты это понимаешь? За нами начнет охотиться столько народа, что Настя со своими происками покажется просто первоклассницей.
— Почему ты не веришь в серьезность ее угроз?
— Я не верю?! — изумился Олег искренне. — Ты что? Она вчера трех человек убила, а ты говоришь — не верю?!
— Я очень боюсь, Олежа, — вздохнув, сказала жена. — Очень. Я не хочу тебя потерять. Просто, мне кажется, что если ты сейчас уедешь, мы не увидимся больше никогда.
—
— Все так же, — покачала Ира головой. — Это просто предчувствие. Давай уедем, а? Давай плюнем на твоего Толяна, не хочет уезжать, черт с ним! Хотя бы сами спасемся!
— Я не могу его бросить, — нахмурившись, сказал Олег. — И я удивлен, что ты вообще мне такое предложила. Как ты могла, Ир?!
— Прости, — сейчас же ответила жена. — Просто я за тебя очень волнуюсь.
Олег присел на корточки и обнял ее ноги. Поднял голову, встретившись с взглядом ее красивых глаз.
— Я обещаю тебе, что мы спасемся, — произнес он. — Я постараюсь разрешить все вопросы как можно быстрее и увезти тебя от Насти и от мамы твоей в наш, только наш новый мир. Хорошо, Ир?
Она улыбнулась, хотя в глазах ее появились слезы.
— Я верю.
Олег ее поцеловал и поднялся.
— Хотя, знаешь, — сказал он с сомнением. — Мне кажется, долго мы без твоей мамы не протянем. Помнишь, попытки сбежать?
— Я все прекрасно помню, — ответила Ира. — Три-четыре недели боли я вытерплю. Главное, чтобы ты остался жив.
У него стиснуло сердце.
— Я скоро буду, Ир.
Всю дорогу до терминала Олег вспоминал их разговор, и слезы душили его. Иришка моя. Ради меня пойти на такое! Он видел ее серое лицо, искаженное внутренней болью. Что же делать? Может быть, тещу с собой забрать?
Он свернул под знакомый указатель.
Он любил свою работу, свою жизнь и свою жену. И он знал, что сделает все от него зависящее, чтобы спасти ее жизнь.
Олег перебросил через плечо сумку с документами и, не спеша, пошел к КПП. Сегодня, подумал он. Сегодня я расстанусь с этим терминалом навсегда.
Нож в спину
Его разбудил ранний телефонный звонок.
Николай Сергеевич несколько мгновений пытался понять кто, собственно, звонит и по какому поводу. Потом понял, и ему стало совсем нехорошо.
Он сел на кровати, потирая заспанный лоб.
Сон остался где-то далеко за тем рубежом, которым звонок по телефону разделил ночь.
— Успокойся, — посоветовал в трубку Николай Сергеевич. — Для начала — успокойся.
Ночным вестником был Федор.
Он находился в приемном покое городской больницы.
— Шершень в критическом состоянии! — захлебываясь, кричал он. — Тьфу, черт, Никита!
— Прекрати дурить, — строго сказал Николай Сергеевич. — Что я, по-твоему, голема от нормального человека отличить не могу, что ли? Завязывай с детским садом. Что с ним?
— Не знаю! Очень тяжелое состояние. В реанимацию его увезли только что!