Тяжкие последствия

Француз Михаил

– Привет, Брюс, проходи, - первым поздоровался я.

– Здравствуй, Кларк, - ответил он, пожимая мою руку. – Осторожнее с тортом, Альфред на него целое утро потратил. А тортики Альфреда… кощунственно будет упустить хотя бы крошку.

– О! – с величайшей осторожностью, как огромную ценность, принял из его рук коробку я. – Очень, очень кстати! О торте-то мы с Ланой и забыли позаботиться. Передавай мою сердечную благодарность Мистеру Пенниуорту! Кстати, знакомься, Брюс, это Лекс Лютер. Мой друг.

–

Рад личному знакомству, - мягко улыбнулся Уэйн. Актёр он, конечно, от Бога. В том мягком, умном и тихом человеке, что сейчас был в моём доме, ни за что даже не заподозришь ту давящую глыбу бесконечной мрачной волевой решимости, которую он представлял собой в своей пещере при нашей крайней встрече.

– Лекс, - повернулся к Лютеру я. – Это Брюс Уэйн. Тот самый молодой и гениальный глава транснациональной корпорации, о котором так много пишут в прессе.

– Тоже очень рад знакомству, - встал, подошёл и пожал протянутую ему руку Лекс. – Много слышал о вас.

– Надеюсь, только хорошее? – улыбнулся Брюс.

– Ну, ты же понимаешь, что в прессе так не бывает? Обязательно найдётся какой-нибудь гнус, который плеснёт свой ковшик помоев, - ответно улыбнулся и Лекс.

Как раз в этот момент к дому подъехала машина Дианы, и я, извинившись, оставил молодых людей, отправившись встречать новую гостью. Ту, которую одновременно и боялся, и хотел увидеть. Перед которой было стыдно за свой срыв. Так ведь оно часто и бывает: в запале сделаешь или сказанёшь, а после, когда запал проходит, со стыда готов сгореть за себя, но ничего изменить уже нельзя. Поздно. Остаётся только жить дальше… как-нибудь.

Не дожидаясь стука или звонка, я открыл дверь. На пороге она. С поднятой для стука рукой. Смотрит на меня и слегка розовеет щеками. Понимает это и поджимает губы,

Я молча отхожу в сторону, пропуская её внутрь. Она так же молча проходит, позволяет помочь ей снять плащ и повесить его на вешалку. Закрываю дверь и двигаюсь следом за ней внутрь дома.

Когда мы с ней вошли в гостиную, оба мужчины встали со своих мест.

– Господа, представляю вам Диану Принц, ведущего специалиста по античности Вашингтонского Музея Естественной Истории.

– Ну, мы уже вроде бы знакомы, - улыбнулся Лютер, подходя и целуя руку даме.

– Очень рад знакомству, - повторил его жест Уэйн.

– Лекс Лютер, Брюс Уэйн, - представил мужчин я.

– Взаимно, господа, - вежливо улыбнулась она.

– Лана с девочками на кухне, - подсказал ей я. Она кивнула мне и прошла на кухню.

– Что за кошка между вами проскочила? – поинтересовался Лекс, когда дверь на кухню за девушкой закрылась.

– Это… не то, о чем бы я хотел распространятся, - невольно поморщился я.

– Ну, как знаешь, - пожал плечами Лекс. Я же взял подаренную картину и прилепил её на стену. Если использовать

мой «молекулярный принтер», то это не сложно.

– Мрачновато как-то, - поёжился Лекс. – Это ведь Тины, да?

– Именно, - подтвердил я. – У девочки есть талант.

– Бесспорно, - кивнул Уэйн. – Она с тебя рисовала?

– Скорее всего, - пожал плечами я.

– Она знает, да? – не столько спрашивал, сколько утверждал он.

– Все, кто сегодня в этом доме, знают, - новое движение плечами. – Можно сказать, вечеринка только для своих.

– Вот как? – удивился Лекс. – Что ж, тем проще. Не придётся так тщательно следить за словами. Можно будет расслабиться.

– Нельзя быть напряжённым всё время, - улыбнулся я. – Где-то должно быть такое место, где можно расслабиться. Хоть ненадолго.

– Согласен, - улыбнулся Лекс. Брюс тактично промолчал, не став спорить.

Именно это время Лана выбрала, чтобы войти и оповестить всех, что сейчас будем накрывать на стол, и ей потребуются для этого мужские руки в помощь.

Мы с Лексом и Брюсом тут же подорвались и поспешили предоставить в распоряжение свои.

***

– Так что там с Японией? – тихо спросил у Уэйна, когда, в какой-то момент мы вышли вместе с ним подышать на веранду. Вечеринка, в принципе, удалась: хороший стол, музыка, разговоры, настольные игры, танци… Люди все молодые, весёлые. Даже бука Уэйн, по факту лишь мальчишка. Сколько там ему? Двадцать один, нет ещё двадцати двух вроде бы. Эх! Помню себя в этом возрасте... – Разобрался?

– Сложно всё с Японией, - ответил Брюс.

– Кто бы сомневался, - вздохнул я. – Но всё же? Чей был приказ? Кто принимал решение?

– Решение о проведении ядерных испытаний было принято Командующим Силами Самообороны Японии, санкционировано и утверждено Премьер-Министром. Но вот место проведения… - спокойно рассказывал Уэйн, глядя вдаль, на всё ещё сколько-то светлую полоску горизонта, за которым скрылось светило. – Специальная операция Лэнгли… ЦРУ с самого начала следило за Князевым. По другому совершенно вопросу. Но мимо такой сделки пройти они не могли никак. Доклад Госсекретарю прошёл быстрее, чем боеголовки оказались у получателей…

– И они решили малость «опустить» слишком развившегося «союзника»? – хмуро предположил я. Брюс промолчал. Ответ был очевиден.

– Трое японских чиновников ликвидировано. Подлог документов. Перенаправление приказа, смещение точки проведения испытаний на двести пятьдесят километров западнее. В результате: землетрясение и цунами.

– Вот, значит, как… - снова вздохнул я.

– Политика – грязное дело, - мрачно сказал Уэйн.

– Грязное? – зло прозвучал мой ответ. – Если бы цунами не остановилось, то смыло бы всю Йокогаму и половину Токио! Ты бы видел эту волну, Брюс!