Тысяча и один мужчина

Бург Ирэн

— Ну?.. Я слушаю. — В ее голосе прозвучали нетерпеливые, напряженные нотки.

— Эдит очень несчастная, — начал он торопливо. — Все, кажется, у нее есть: положение в обществе, деньги, молодость и красота. Только глубины нет. Все поверхностно, как у бездарной актрисы. Она хочет играть в любовь, но даже не представляет, что это такое на самом деле. Ведь любовь — не только патока и мед, но и горечь. Любовь — как полет: и страшно, и дух захватывает. Можно наслаждаться парением в воздухе, но есть и реальный шанс разбиться вдребезги. — В два шага Артур преодолел расстояние до тахты, опустился рядом с Маргарет. Он взял обеими руками ее лицо, повернул к себе. — Любовь —

это чудо, которое не всем дано узнать. И кто не знает, кто не умеет любить, тот вроде калеки, будет завидовать, злиться, попытается разрушить…

Маргарет отвела его руки от своего лица.

— Как твоя мать, — сказала она, как ударила.

— Ты не должна ненавидеть мою мать, она достойна жалости, — сказал он еле слышно.

— Леди Сэридан? — Ее губы скривились в усмешке. — Ха-ха. Леди, которая не выйдет из дому, не надев перчатки? Суперженщина, которая всегда знает, что хорошо и что плохо, и умеет просчитывать ходы вперед не только для себя, но и для всех остальных. Снежная королева, у которой чувства в глубокой заморозке. И ты хочешь сказать, что этот ледяной монолит достоин жалости? Не смеши меня.

— Отец оставляет ее ради другой женщины, — выдавил из себя Артур. Он сам с трудом верил, что брак его родителей распадается. До сегодняшнего дня он считал их союз безупречным.

Некоторое время Маргарет молчала, как будто пыталась осознать слова Артура.

— Что случилось? — осторожно спросила она.

— Я сам не понял. Отец полюбил другую женщину. Он сказал, что давно живет на две семьи.

— Понимаю… В одной семье — любовь, в другой — приличия. Догадываюсь, что твой отец выбрал, когда его поставили перед необходимостью выбирать. Мне всегда нравился сэр Сэридан.

— Мой отец знал о нашем с тобой супружестве. Ты ему нравишься.

Маргарет недоверчиво посмотрела на Артура.

— И что?

— Он считает, что я совершил глупость.

— Потому что ты женился на мне?

— Совсем наоборот, потому, что не дорожил тобой.

— Бедная леди Сэридан…

Маргарет не знала, как определить свои чувства. С одной стороны все в ней внутри ликовало: наконец-то ее свекровь узнает, что значит страдание, а с другой… она бы не хотела в зрелые годы столкнуться с теми же проблемами. Построить свою супружескую жизнь на твердом фундаменте строгих убеждений и непоколебимых правил, а потом стать свидетельницей, как все здание кажущегося таким твердым супружества рушится на твоих глазах.

— Мне жаль леди Сэридан, у нее сейчас трудное время, — наконец произнесла Маргарет лишенным тепла голосом.

— Что ж… Не будем совершать ошибки своих родителей.

— Нам своих достаточно.

Некоторое время они сидели, ни о чем не разговаривая, время от времени их молчание нарушалось лишь редкими, ничего не значащими фразами: «Хочешь еще какао? Или будешь колу? Тебе дать сандвич?» Тягостное молчание, невыносимое, таившее в себе потаенные и от того опасные рифы, было соткано из всего того невысказанного, что он жаждал ей сказать, подавляя в себе это желание, не находя ни сил, ни слов. Назвать это молчание враждебным было бы неправильным. Артур чувствовал, Маргарет уже не испытывает к нему неприязни, но он боялся разрушить тот тонкий мостик, что пролег между ними. Ему хотелось обнять ее, ему еще многое нужно было сказать ей, но в то же время он понимал, что должен найти единственно верные слова, чтобы убедить Маргарет в своей решимости вернуть ее.

Маргарет подняла голову, их взгляды скрестились.

— Мне плохо без тебя. Мне очень плохо, — произнес он, как будто извиняясь.

Она ничего не

ответила, но не отвела взгляда. Он смотрел в ее широко распахнутые глаза, и перед ним словно рывком отворилась дверь, ведущая в будущее.

— Маргарет, дай мне шанс.

— Нет-нет, все в прошлом, я ничего не хочу. — Она покачала головой. Она была растеряна, немного испугана. Вот человек, которого она так любила и который принес ей столько боли. Что станет с ней, если она поддастся соблазну и ответит ему согласием?

Будто почувствовав, что она колеблется, он произнес чуть слышно:

— Марго, я не могу тебя потерять.

Он попытался ее обнять. Вскочив, она отбежала в сторону, словно защищаясь, вытянула перед собой руки. Ее лицо исказилось: рот перекосило, растерянный, потускневший взгляд скользнул в сторону. Он знал эту ее особенность, так бывало всегда, когда Маргарет приходилось принимать неприятное для нее решение.

— Не притрагивайся ко мне больше. Я не хочу. Отныне мы чужие друг другу. Чужие!

— Марго…

Артур ринулся к ней, она оттолкнула его.

— Не надо! Мне больно… очень больно.

Его поразила бесконечная усталость, отразившаяся на ее лице, больше чем когда-либо печальном и измученном, как будто она проделала какую-то нечеловечески тяжелую работу.

— Я настаиваю на расторжении брака.

— Я не согласен! — вскрикнул он.

— Твоего согласия и не требуется! — еще громче, чем он, закричала она. — Я не делю твою собственность, я только хочу вновь стать свободной. Мы уже столько лет живем порознь! — И уже гораздо тише добавила: — Если бы ты хотел меня вернуть, то сделал бы это давно. Я ждала тебя. А ты бросил меня, когда ты мне так был нужен… Не буду оправдывать себя за то, что кинулась в объятия Оскара. Кто он мне? Случайный человек, каких много, он не лучше и не хуже других. И чужой мне. Да и я ему была чужая, случайная, одна из многих. Мне кажется, я для него была игрушкой в каких-то его странных играх. Я и сама не поняла, зачем я была ему нужна.

— Мы с Оскаром по жизни соперники. Учились вместе, сражались на одном корте. Я думаю, он хотел и тут превзойти меня. Он обошел меня в учебе, выигрывал в теннис. Только с происхождением ему не повезло. Мать его была артисткой, выдающейся, я бы определил — гениальной. Никто ее не превзошел в «Антигоне». Только Оскар все равно мне завидовал. Как-то еще на первом курсе, когда мы только сблизились, я пригласил его в свое родовое поместье в Оксфордшире, познакомил со своими родителями. Вот тогда я понял, насколько ранил его самолюбие. Я слышал, как он плакал, когда удалился в отведенную ему спальню. И, когда я попытался его успокоить, признался, что всегда хотел жить в дружной семье, в большом красивом доме со слугами. Мать совсем мало уделяла ему внимания, с шести лет отправив его в частную школу для мальчиков. Оскар возненавидел меня за то, что я был любим родителями. За то, что у меня было счастливое детство, где было место для игр, шалостей, забав. Думаю, и соблазнил он тебя, чтобы отомстить мне за то, что я любимый ребенок, а он не знал материнской ласки. Нужен был ему я, не ты.

— Женщина в роли теннисного мяча. Интересную игру вы себе придумали. — Ее лицо исказила судорога. — Ты бы знал, как я сожалею о том, что в моей жизни случилась вся эта история с твоим партнером по теннису, как я презираю себя!

Она всхлипнула, но глаза ее были сухими. Артур смотрел на ее бледное лицо и видел, как она страдает. Видел, но не знал, как ей помочь, как все исправить.

— Я виноват перед тобой, — только и сумел произнести он.

Маргарет опустила голову.