Тысяча И Одна Ночь. Книга 10
Шрифт:
И царь разделся и вошёл, и Абу-Сир вошёл тоже и начал тереть царя мочалкой, и он удалял с его тела катышки грязи, точно фитили, и показывал их царю, и царь радовался, и от прикосновения его руки к телу слышался звук из-за его мягкости и чистоты.
А вымыв царю тело, Абу-Сир прибавил к воде купальни розовой воды, и царь спустился в купальню и вышел оттуда, и его тело увлажнилось, и у него появилась бодрость, которой он всю жизнь не чувствовал, и потом АбуСир посадил его под портиком, и невольники начали разминать его, и курильницы распространяли запах алоэ.
И царь сказал: "О мастер, это и есть хаммам?" И АбуСир отвечал: "Да". И царь воскликнул: "Клянусь жизнью моей головы, мой город стал городом только с этим
И царь приказал дать ему тысячу динаров и сказал: "Со всякого, кто у тебя вымоется, бери тысячу динаров".
– "Прости, о царь времени, - сказал Абу-Сир.
– Люди не все одинаковы, напротив - среди них есть богатые и есть бедные, и если бы я брал с каждого тысячу динаров, хаммам перестал бы работать. Ведь бедный не может заплатить тысячу динаров".
– "А как же ты сделаешь с платой?" - спросил царь. И Абу-Сир сказал: "Я назначу плату по великодушию, и каждый даст мне сколько может и сколько пожалует его душа. Мы будем брать с каждого человека по его состоянию, и если дело будет таково, народ станет ходить к нам, и кто богат, тот даст мне сообразно своему сану, а кто беден, тот даст столько, сколько пожалует его душа, и если останется дело так, хаммам будет действовать, и будет он в великом почёте. Что же касается тысячи динаров, то это - дар царя, и не всякий может дать столько".
И вельможи царства подтвердили его слова и сказали: "Вот это истина, о царь времени! Разве ты считаешь, что все люди подобны тебе, о славный царь?"
И царь сказал: "Поистине, ваши слова правильны, но этот человек - чужестранец и бедняк, и нам обязательно надо оказать ему уважение. Ведь он сделал у нас в городе этот хаммам, равного которому мы в жизни не видели, и наш город украсился и приобрёл значительность только из-за него. Если мы окажем ему уважение увеличением платы, то это немного".
– "Если ты хочешь оказать ему уважение, - сказали вельможи, - то оказывай ему уважение из твоих денег (а уважение от царя бедному - малая плата за хаммам), для того чтобы молились за тебя подданные. Что же касается тысячи динаров, то мы - вельможи твоего царства, но наша душа не соглашается их дать. Как же согласится на это душа бедняков?" - "О вельможи моего царства, - сказал царь, - каждый из вас пусть даст ему в этот раз сто динаров, невольника, невольницу и раба".
– "Хорошо, мы дадим ему все это, - сказали вельможи, - но после сегодняшнего дня всякий входящий пусть даёт ему лишь то, что пожалует его душа".
– "В этом нет беды", - сказал царь. И вельможи дали Абу-Сиру каждый сто динаров, невольницу, невольника и раба, и было число вельмож, которые мылись с царём в этот день, четыреста душ..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала девятьсот тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что число вельмож, которые мылись с Царём в этот день, было четыреста душ. А количество того, что они дали из динаров, оказалось сорок тысяч, и невольников - четыреста, и рабов - четыреста, и невольниц - четыреста (достаточно с тебя такого дара!), а царь дал АбуСиру десять тысяч динаров, десять невольников, десять невольниц и десять рабов.
И Абу-Сир выступил вперёд, и поцеловал перед царём землю, и сказал: "О счастливый царь, обладатель здравого суждения! Какое место вместит меня с этими невольниками, невольницами и рабами?" И царь молвил: "Я приказал это своим вельможам только для того, чтобы мы собрали тебе большое количество денег. Ты ведь, может быть, вспомнишь свою страну и семью и соскучишься по ней и захочешь поехать на родину, и окажется, что ты взял из нашей с граны основательное количество
– "О царь времени, да возвеличит тебя Аллах!
– сказал Абу-Сир.
– Эти многочисленные невольники, невольницы и рабы - по сану царям, и если бы ты велел дать мне наличные деньги, они быт бы лучше, чем это войско, потому что люди едят и пьют и одеваются, и сколько бы мне ни досталось денег, их не хватит на содержание этих рабов".
И царь засмеялся и воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты сказал правду, - их оказалось целое войско, и у тебя нет возможности содержать их! Не продашь ли ты мне каждого из них за сто динаров?" - "Я продал их тебе за эту цену", - сказал Абу-Сир. И царь послал за казначеем, чтобы тог принёс ему денег, и когда казначей принёс их, царь отдал Абу-Сиру деньги за всех полностью и до конца, а затем после этого он пожаловал рабов их владельцам и сказал: "Всякий, кто узнает своего раба, невольника и невольницу, пусть берет их. Они - подарок вам от меня".
И вельможи исполнили приказание царя, и всякий из них взял то, что ему принадлежало, и Абу-Сир сказал: "Да избавит тебя Аллах от зла, о царь времени, как ты избавил меня от этих гулей, которых может насытить только Аллах!"
И царь засмеялся его словам и признал, что он прав, а затем он взял вельмож своего царства и ушёл из бани во дворец.
И Абу-Сир провёл эту ночь, считая золото, складывая его в мешки и запечатывая. И у него было двадцать рабов, и двадцать невольников, и четыре невольницы для услуг. А когда наступило утро, он открыл хаммам и послал глашатая кричать: "Всякий, кто войдёт в хаммам и помоется, пусть даст то, что пожалует его душа и чего требует его великодушие!"
И Абу-Сир сел около сундука, и на него налетели посетители, и всякий, кто входил, клал в сундук то, что было для него нетрудно положить, и не наступил ещё вечер, как сундук наполнился добром Аллаха великого.
А затем царица пожелала войти в хаммам, и когда это дошло до Абу-Сира, он разделил ради неё день на две части и назначил от зари до полудня время мужчин, а от полудня до заката - время женщин. А когда царица пришла, он поставил за сундуком невольницу.
И он обучил четырех невольниц банному делу, так что они стали искусными банщицами, и когда царица вошла в хаммам, это ей понравилось, и её грудь расправилась, и она положила тысячу динаров. И слава АбуСира распространилась в городе, и всякому, кто входил, он оказывал уважение - все равно, был это богатый или бедный, и благо стало входить к нему из всех дверей.
И он свёл знакомство с приближёнными царя, и появились у него друзья и товарищи, и царь приходил к нему один день в неделю и давал ему тысячу динаров, а остальные дни недели были для вельмож и бедняков, и Абу-Сир старался уважать людей и обращался с ними очень ласково.
И случилось в один из дней, что капитан царя вошёл к нему в хаммам, и Абу-Сир разделся, и вошёл с ним, и стал его растирать, и обошёлся с ним особенно ласково. И когда капитан вышел из хаммама, Абу-Сир приготовил ему питьё и кофе, а когда он пожелал дать ему что-нибудь, Абу-Сир поклялся, что не возьмёт с него ничего, и капитан был ему признателен, так как видел его крайнюю ласку и милость, и чувствовал смущение, не зная, что подарить этому банщику за его почёт.
Вот что было с Абу-Сиром. Что же касается Абу-Кира, то он услышал, что все люди бредят хаммамом и всякий из них говорит: "Этот хаммам - благо земной жизни, без сомнения. Если захочет Аллах, о такой-то, мы пойдём с тобой завтра в этот прекрасный хаммам!"
И Абу Кир сказал про себя: "Обязательно пойду, как другие люди, и посмотрю на этот хаммам, который похитил ум у людей".
И потом он оделся в самую роскошную, какая у него была, одежду, сел верхом на мула и, взяв с собой четырех рабов и четырех невольников, которые шли сзади него и впереди него, отправился в хаммам.