Тысяча И Одна Ночь
Шрифт:
Градский конечно не знал, что его жизнь зависела от моего "да."
Картинки гаснут при женском голосе.
— Добро пожаловать на борт самолёта, Руслана Александровна, — смазливая стюардесса брюнетка с фальшивой улыбкой встречает меня.
Не обращая внимания на девушку быстрыми шагами забегаю вглубь лайнера. Мгновенно заводятся двигатели.
Беглым взглядом замечаю, что внутри самолёта никого нет и сына, в том числе, кроме Максимальна спокойно восседавшего в кожаном кресле. Сексуальный, словно дьявол, притягательный как запретный плод.
— Я пришла.
— Я понял.
— Где Егор?
— Наш
— Это как понимать?
— Всё очень просто, Лана, его дом там, где ты и я. Хлопаю ресницами, ничего не понимаю.
— Исходя из твоей логики, сейчас он должен быть здесь.
— Сначала мы поговорим с тобой, обсудим все условия и детали. Подпишем контракт и только после этого я позволю тебе увидеться с малышом.
"Это просто необъяснимо, невероятно, ну и гад! "
Подхожу к сиденьям расположенными с противоположной стороны Максима, обессиленно усаживаюсь на сиденье.
Тяжёлая усталость забирает последние остатки энергии.
"Держи себя в руках, Егорова! Ради своего мальчика, ты должна принять его правила. Но это временно, выход обязательно найдётся."
— Очередной договор, — хм, смешно. — Насколько я помню, ты сам и нарушаешь свои же правила, у меня есть все основания тебе не верить. — подумав с минуту, отвечаю. — Хорошо, я слушаю тебя внимательно.
Удовлетворённая насмешка играет на чертовом лице мужчины.
— Ну для начала, перестаёшь сквернословить в отношении меня. — голубые глаза с чёрной радужкой буравят, сканируют, вытягивают душу. — Во-вторых, пока мы будем жить вместе…
— Максимилиан, — перебиваю, потираю переносицы носа, — ты что серьёзно? — мои лёгкие разрывает от истеричного смеха. — У тебя появилась гениальная идея, как убить одним выстрелом двух зайцев. Или ты думаешь, что создание шведской семьи выход из всей ситуации. Более бредового разговора я не слышала. А может таким образом надеешься затащить меня в постель? — выдаю на одном дыхании.
Отворачиваюсь к иллюминатору, за ним уже голубое небо и умиротворенно плывут пушистые белые облака.
— За мою постель не переживай, всегда найдётся та которая, раздвинет ножки с удовольствием. К тому же я женат, а у нас с этим всё замечательно. — больно ли от слов, что я слышу, тысячу раз "да". Хотя не имею никакого права ревновать, что-либо чувствовать. Всё внутри идёт на разрыв. Щемящая боль разрасталась сорняком от того, что я никогда для него ничего не значила. Ведь он всегда говорил чётко и ясно, я для него постельная игрушка.
Слава богу, что он не может наблюдать за моим выражением лица, как выступившие слёзы я давлю назад. "Успокойся, не реви."
Минутная пауза затягивается и я невольно поворачиваю голову в его сторону. По телу ползут мельчайшие мурашки. Похоть в потемневших глазах напротив читается открыто без стеснения, хотя он говорит противоположное.
— Плюс ко всему после уебка Лебедева не рассчитывай, что я прикоснусь к тебе, брезглив, — желчь и презрение плещется в словах. Зрительный контакт разрываю, заново поворачиваю голову к окну. Всего пару слов, а сердце исполосовано кинжалом, все повторяется. Душевное равновесие потеряно, как и вместе с ним покой.
— Я хочу выпить, может ты тоже выпьешь чего-нибудь крепкого? — низкий тембр Градского выводит из раздумий. Оставляю его вопрос без ответа.
— Полет долгий и выдержать с тобой пятнадцать часов в одном салоне без выпивки я не в состоянии. Пусть принесут стакан поглубже и выпивки побольше. — так и не повернув к нему голову произношу бесцветно.
Атмосфера на борту самолёта становится не такой накаленной после четырёх выпитых бокалов шампанского. Максимилиан, как всегда пил виски со льдом.
На все его вопросы, как я выжила в той аварии, как встретила Лебедева, почему вышла замуж, по какой причине скрывалась от него, остались без ответа. Зачем ворошить прошлое. Все мои поступки и действия оказались бессмысленными, так как сейчас я в ловушке у Максимилиана. Забрал самое дорогое и важное. И поэтому давать ответы не вижу смысла.
Диалог не клеился, да я не горела желанием вести с ним беседу. Голова гудит, мышцы отяжелели. Стало клонить в сон.
— Если ты пройдёшь вперёд всего на несколько шагов, там есть дверь. А за ней полноценная комната, можешь прилечь там.
Киваю головой, отказываться не буду и находится в одном пространстве с человеком презирающим меня не очень то и охотно.
Шатаясь, иду в указанном направлении. Чёрт, надо же я опьянела словно выпила ящик шампанского.
Скрываюсь за белой дверью. Наконец остаюсь одна, дышать стало легче. Огромная комната кружится, она действительно соответствует всем требованиям для спокойного отдыха. Круглая кровать, светильники. Гардеробная, отдельный душ. Неплохо. Снимаю тренчкот, обувь. Приходит мысль сходить в душ освежиться под прохладной водой. Закрываюсь на замок, раздеваюсь догола и встаю под холодные тугие струи воды. Остается рассчитывать только на Константина, на его ненависть в Градскому. На какой почве разгорелся у них конфликт не знаю, Лебедев на этот счет не распространялся, однако негативные чувства взаимные и сжигающие обоих одинаково.
Наспех ополоснулась, постирала трусики и повесила сушиться. Блузку и брюки сложила. Легла на подушку, маленькое лицо моего мальчика встаёт перед глазами. "Сынок, потерпи, мама скоро будет рядом." Слёзы потоком потекли из глаз, застилая взгляд. Утыкаюсь в подушку, плачу. Удручающая тоска по Егору давит плитой на лёгкие. Наплакавшись вдоволь, накатывает сон и я ухожу в царство Морфея.
МАКСИМИЛИАН
Стоит Лане скрыться за дверью, я со свистом выдыхаю воздух.
Сука, почему с ней так сложно? Ругаемся и спорим, испепеляем лже-ненавистью к друг другу. Хочу, чтобы ей тоже было нелегко. Варюсь в агонии ревности и отчаяния. Сложившиеся долбанные обстоятельства складываются не лучшим образом. Тогда и сейчас она находится в статусе жены каких-то гандонов, теперь окольцован я с Екатериной. Хоть наш союз и сложно назвать браком, наличие кольца на безымянном пальце не отменить. Если бы полтора года назад у меня был другой выбор, я бы не поступил иначе. Пусть лучше я в своём тандеме с Катей буду проживать свою унылую жизнь, чем Луиза моя любимая сестра будет не счастлива с человеком с которым ей пришлось бы связать узами брака свою судьбу. Отец играл нашими жизнями, как фигурами на шахматной доске. Заставляя младшую дочь выходить замуж за "выгодную партию", он не думал о ее чувствах, а лишь о слиянии двух империй в бизнесе. Его интересовали только деньги.