Тысяча и одна ночь
Шрифт:
Дышать становится тяжелее. Максим хватает меня за плечи и резко разворачивает к себе. Грубо берет пальцами мой подбородок, приподнять к красивому лицу. Испепеляющий тёмный взгляд и быстро дышащие крылья ноздрей Максимилиана свидетельствуют о том, что заданный им тон разговора перетекает не в то русло.
— Следи за речью. — рычит в лицо.
— А то что? Что сделаешь в следующий раз?
Ледяной холод в зрачках замерзает и тысячи игл вонзается в кожный покров, в мельчайшую пору. Противоречивые чувства изъедают подкормку сознания, что не нужно молчать. Орать, кричать, бросить вызов. Что угодно,
— Руслана, к чему эти претензии? Да, признаю где-то перегнул палку. За это приношу свои извинения. А в остальном не смей всё сваливать на меня. Мы трахались очень много и всё всегда было по обоюдному согласию. — безжалостно бьёт правдой наотмашь.
Сейчас, если бы мне дали по голове молотом, я бы и половину той боли не ощутила от того, что он мне говорил.
— У тебя всегда был выбор. Как и в подвале, в котором я держал тебя. Так и в зеркалке, ты могла мне сказать своё фирменное "нет!". Остановить. Однако ты мне шире раздвигала ноги и отдавалась с блядским рвением. — хватает крепким замком рук мои скулы, щедро одаривает бездушием. Сгустившаяся энергия становится колючей от исходящих искр ненависти и ярости. И если прозвучит малейшее слово, все к чёртовой матери взорвётся.
— И я помню каждый твой стон, каждый твой крик. И в памяти сидит твой осатанелый взгляд, когда ты кончала раз за разом на моём члене.
Цепкие пальцы отпускает также резко, как взял до этого. Отступает на шаг назад. Берет в руки телефон, оживший секундой ранее. Быстро проходится глазами по дисплею.
— Так что, обойдёмся без демагогий о нравственности и потери твоего достоинства, что к тебе никак не относится. А деньги никак не относятся к тому, что было между нами. Твой ебаный муж всё просрал, в том числе, вашу квартиру. — с издевкой продолжает бить по слабым точкам.
Садиться в кресло напротив меня. Я закрываю лицо двумя руками, господи, за что? Вроде всегда старалась жить правильно, без подлости и обмана. Нет, нет, не выдержу, больше не смогу. Какой-то страшный сон.
— Лана, малыш, я… — почувствовала его приближение. Ожог от его рук на моих запястьях заставляет меня открыть веки и отпрянуть.
— Не смей, не трогай меня.
Максим поднял руки наверх, демонстрируя капитуляцию.
— Хорошо.
Разворачивается спиной ко мне, вышагивая широким шагом к дверям. Захлопнув дверью оглушающим грохотом.
Я остаюсь одна в звенящей тишине на обломках руин своей жизни.
Прохожу в ванну. Открываю холодный кран и промываю лицо. И вроде, становится дышать легче. Сколько времени прошло с момента моего похищения: неделя, месяц. Что осталось от прошлой жизни, абсолютно ничего. Только бездна боли, в которой захлебываюсь планомерно.
Который раз за сегодня слышу грохот влетающих в стену двери. Отражение зеркала показывает плотно сжатые губы, хищное выражение лица и исходящие от человека убийственно взгляды. Выдержать зрительный контакт удаётся с трудом, цепляюсь за столешницу раковины. Иначе бы свалилась от переполняющих эмоций. Максимилиан идет очень медленно, но дышит рвано, подходит, вновь вторгается в личное пространство. Молча, двумя пальцами расстегивает пуговицу джинсов, тянет молнию вниз.
— Слушай меня внимательно, Лана. — сиплый хрип упирается в затылок. —
— Из зеркальной комнаты, я, бы тебя не выпустил. А трахал и трахал, брал до тех пор, чтобы ты бога забыла. — Просовывает руки в ткань и находит то, что уже горит от слов этого животного. Предательское тело откликается на грязные слова, Максим с удовольствием это отмечает. Похоже я окончательно схожу с ума.
— А если ещё раз, ты позволишь кому-то прикоснуться к тебе пальцем. Я обещаю тебе, твоя невероятная задница больше не будет целкой. — рокот Максима ложится обещанием. Указательный палец скользит в узкое лоно, а большой сосредотачивается на эрогенной точке.
Боже, какая я жалкая. Я словно онемела. Моя воля отключилась или была вне зоны действия, не подается разуму, то как его опять хотела. Налетел на рот с особым остервенением, выпивает мою энергию, высасывает любую возможность на оборону от циничного, расчётливого ублюдка. Через несколько секунд нашего поцелуя, подчинения мое тело было готово к фееричному финалу, освобождению хотя бы временного от Максимилиана. Однако он прерывает наш поцелуй, покидает влажность лона. Остолбеневшая от его выходки, от того, что теперь у меня не будет «выхода», готова была взять пистолет и застрелить наглую рожу козла.
— В очередной раз решил унизить меня? Показать моё место? — от перенапряжения и изнеможения душевного и физического не соображаю от слова совсем. И только поэтому унизительно для самой себя об этом спрашиваю.
Тщательно моет рук, сосредоточив всё своё внимание на этом действии.
— Боюсь, если я начну, то уже не остановлюсь. Тебе ли не знать. А у нас рейс на самолёт. Опоздаем. — отвечает после минутного молчания. Какой ещё самолёт? Куда?
— Лана, в очередной раз я даю тебе право выбора. Поэтому, слушай меня внимательно, каждое гребанное слово. — с нажимом произносит Макс. — На журнальном столике лежат два конверта с билетами.
Он ставит обе руки по разные стороны от меня, смотрит не моргая. Все тот же странный взгляд гуляет.
— В одном из них билет в Россию. Где тебя ждёт новая квартира и банковский счёт. Новая жизнь с чистого листа. Без меня и всего остального. А во втором, билет, где ты улетаешь со мной. Я обеспечиваю роскошную жизнь. Драгоценности, меха и так далее. И ещё в этой жизни буду я. Космический секс и статус моей девушки. Сейчас я предлагаю это официально. Но только со всеми ее вытекающими. Через два часа вылетаем, если ты не придёшь, я всё пойму. — и всё так просто? Своим ушам не верю. То ли плакать от счастья нужно, то ли прыгать. Ведь это самое соблазнительное предложение, которое поступило за последнее время.
Максимилиан целует меня нежно в щёчку и шепчет в ухо:
— Сделай правильный выбор, Руслана.
Разворачивается и уходит. Но на пороге он вдруг обернулся, осмотрел со всей серьёзностью.
— Ах, да. Чуть не забыл. Пока ты со мной, ни один посторонний взгляд, ни один мужчина, никогда бы не увидел даже маленького кусочка твоего совершенного тела, уж тем более голой. Это прерогатива исключительно теперь только моя. Даже пидору-муженьку она больше не достанется.