Тысяча и одна ночь
Шрифт:
И царь Бедр-Басим провёл у старика много месяцев за едой и питьём, и старик полюбил его великой любовью. И вот в некий день Бедр-Басим сидел, по обычаю, у лавки старика, и вдруг появилась тысяча евнухов, с обнажёнными мечами в руках, и были они одеты в разные одежды, и стан их охватывали пояса, украшенные драгоценными камнями. Они ехали на арабских конях и были опоясаны индийскими мечами, и, подъехав к лавке старика, они приветствовали его и удалились. А после них появилась тысяча девушек, подобных лунам и одетых в разные одежды из гладкого шелка, вышитые золотым шитьём и украшенные разными камнями. И у всех девушек были подвязаны копья, и посреди них ехала девушка на арабском коне под золотым седлом, украшенным всевозможными камнями и яхонтами. И они ехали до тех пор, пока не подъехали к лавке старика и приветствовали его и отправились дальше, и вдруг появилась царица Лаб в великолепном шествии. И она приближалась до тех пор, тюка не подъехала к лавке старика. И она увидела царя Бедр-Басима, который сидел возле лавки, подобный луне в её полноте, и, увидав его, царица Лаб растерялась из-за его красоты и прелести и оторопела и взволновалась любовью к нему. И она подъехала к лавке и, сойдя с коня, села подле царя Бедр-Басима и спросила старика: «Откуда у тебя этот красавец?» – «Это сын моего брата, недавно
А затем царица Лаб взяла царя Бедр-Басима и поехала с ним (а был он подобен луне в четырнадцатую ночь), и он отправился с нею, и все люди, смотря на него и на его красоту и прелесть, печалились о нем и говорили: «Клянёмся Аллахом, этот юноша не заслуживает того, чтобы его заколдовала эта проклятая». И царь Бедр-Басим слышал слова людей, но молчал, вручив своё дело Аллаху великому. И они ехали ко дворцу…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Бедр-Басим ехал с царицей Лаб и её приближёнными, пока они не подъехали к воротам дворца, и тогда эмиры, евнухи и вельможи правления спешились, и царица велела царедворцам приказать всем вельможам правления удалиться, и они поцеловали землю и удалились, а царица, с евнухами и невольницами, вошла во дворец. И, посмотрев на этот дворец, царь Бедр-Басим увидел, что подобного этому он не видал: стены его были построены из золота, а посредине был полноводный пруд в большом саду. И царь Бедр-Басим посмотрел в сад и увидел там птиц, которые щебетали на всех языках и пели голосами, веселящими и печальными, и были эти птицы всех видов и цветов. И увидал царь Бедр-Басим царство великое и воскликнул: „Хвала Аллаху! По щедрости своей и кротости наделяет он тех, кто не ему поклоняется“. А царица села у окна, выходящего в сад (а сидела она на ложе из слоновой кости, на котором была высокая постель), и царь Бедр-Басим сел с нею рядом, и она стала его целовать и прижимать к груди, а затем приказала невольницам принести столик, и они принесли столик из червонного золота, украшенный жемчугом и дорогими камнями, на котором были всевозможные кушанья. И царица с Бедр-Басимом поели досыта и вымыли руки, а потом невольницы принесли сосуды – золотые, серебряные и хрустальные – и принесли также всякого рода цветы и подносы с закусками. И царица велела позвать певиц, и явились десять невольниц, подобных лунам (а были у них в руках всякие музыкальные инструменты), а потом царица наполнила кубок и вылила его и, наполнив другой, подала его царю Бедр-Басиму, и тот взял его и выпил, и они пили так, пока не напились вдоволь.
И царица велела девушкам петь, и они запели на разные голоса, и представилось царю Бедр-Басиму, что дворец пляшет от восторга, и его разум пришёл в смятение, и грудь у него расширилась, и он забыл, что находится на чужбине, и сказал себе: «Эта царица – молода, красива, и я уже никогда от неё не уйду, так как её царство обширнее моего царства, и она лучше царевны Джаухары». И Бедр-Басим пил с царицей, пока не наступил вечер, и зажгли светильники и свечи и пустили куренья, и оба пили, пока не опьянели, а певицы продолжали петь. И когда царица Лаб опьянела, она поднялась со своего места и легла на ложе и приказала невольницам удалиться, а потом она велела царю Бедр-Басиму лечь с ней рядом, и он спал с нею, в приятнейшей жизни, пока не наступило утро…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот пятьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царица поднялась от сна, она пошла в баню, бывшую во дворце, и царь Бедр-Басим помылись. А выйдя из бани, царица одела Бедр-Басима в самые лучшие одежды и велела подать прибор для питья, и невольницы принесли его, и они выпили. А потом царица взяла царя Бедр-Басима за руку, и они сели на скамеечки, и царица велела принести кушанье, и оба поели и вымыли руки, а затем невольницы принесли им сосуды с вином, и плодами, и цветами, и закусками. И они не переставая ели и пили, а невольницы пели на разные голоса до вечера, и царица с юношей провели за едой, пеньем и музыкой сорок дней. А потом царица спросила: „О Бедр-Басим, это место лучше или лавка твоего дяди, торговца овощами?“ – И Бедр-Басим ответил: „Клянусь Аллахом, о царица, туг лучше, потому что мой дядя – человек бедный и продаёт овощи“. И царица засмеялась словам Бедр-Басима, и потом они проспали в наилучшем положении до утра, и царь Бедр-Басим пробудился от сна и не нашёл царицы Лаб с собою рядом и воскликнул: „Посмотреть бы, куда она ушла!“ И он расстроился из-за её отсутствия и не знал, что делать, и царицы не было долгое время, и она не возвращалась, а Бедр-Басим говорил себе: „Куда она девалась?“
И он надел свои одежды и стал искать царицу, но не нашёл её и подумал: «Может быть, она ушла в сад» – и отправился в сад и увидел там струившийся канал, а подле него – белую птицу. А на берегу канала стояло дерево, и на нем были птицы разных цветов. И Бедр-Басим стал смотреть на птиц, и птицы его не видели. И вдруг одна чёрная птица опустилась на ту белую птицу и стала её клевать, как клюются голуби, а потом чёрная птица прыгнула на белую три раза и через минуту белая птица приняла образ человека, и Бедр-Басим всмотрелся в неё и вдруг видит – это царица Лаб! И понял он, что чёрная птица – заколдованный человек, и царица его любит и обращается в птицу, чтобы он покрыл её. И взяла его ревность, и он рассердился на царицу Лаб из-за чёрной птицы.
И он вернулся на своё место в постель, и через минуту царица воротилась к нему, и стала царица Лаб целовать Бедр-Басима и шутить с ним, но он был сильно на неё разгневан и не говорил ей ни единого слова. И царица поняла, что с ним, и уверилась, что он видел её, когда она была птицей и та птица покрывала её. Но она не показала Бедр-Басиму ничего и скрыла то, что думала. И когда Бедр-Басим удовлетворил её нужду, он сказал ей: «О царица, я хочу, чтобы ты позволила мне пойти в лавку моего дяди. Я стосковался по нем и уже сорок
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот пятьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Бедр-Басим рассказал старому торговцу овощами всю свою историю с царицей Лаб и поведал ему о том, что он видел, старик сообщил ему, что птицы, которые были на дереве, – это юношичужеземцы, заколдованные царицей, и чёрная птица тоже. Это был один из её невольников, и она его заколдовала в образе чёрной птицы, и всякий раз, как царица его желает, она обращается в птицу, чтобы он её покрыл, так как она любит его сильной любовью. И когда она поняла, что ты узнал об её обстоятельствах, она затаила против тебя зло и больше тебе не друг. Но тебе не будет от неё вреда, пока я о тебе забочусь, не бойся ничего! Я мусульманин, и зовут меня Абд-Аллах, и нет в наше время лучшего колдуна, чем я. Но я пользуюсь колдовством, только когда вынужден к этому. Я часто уничтожал колдовство этой проклятой и освобождал от неё людей. Не думай же о ней, так как ей нет против меня пути. Наоборот, она меня боится сильным страхом, и все колдуны, что есть в городе, подобные ей и такого же рода, тоже боятся меня. Все они одной с ней веры и поклоняются огню вместо всевластного владыки. Когда наступит завтрашний день, приходи ко мне и расскажи мне, что сна с тобой сделает, – сегодня ночью она будет стараться тебя погубить, и я скажу тебе, что тебе надо с ней сделать, чтобы освободиться от её ухищрений».
И потом царь Бедр-Басим простился со стариком и вернулся к царице и увидел, что она сидит и ждёт его. И, увидав юношу, она поднялась и посадила его и приветствовала и принесла ему еды и питья, и они ели, пока не насытились, и вымыли руки. А потом царица велела принести вино, и когда оно появилось, оба стали пить и пили до полуночи. И царица наклонялась к Бедр-Басиму с кубком и давала ему пить, пока он не опьянел и не лишился чувств и разума, и, увидав, что он в таком состоянии, царица оказала: «Заклинаю тебя Аллахом и достоинством того, кому ты поклоняешься, – если я спрошу тебя об одной вещи, скажешь ли ты мне о ней правду и согласишься ли на то, что скажу?» И Бедр-Басим, будучи пьян, ответил ей: «Да, о госпожа моя». И тогда царица сказала: «О господин мой и свет моего глаза, когда ты проснулся от сна и не увидел меня и пошёл меня искать, ты пришёл ко мне в сад и увидел меня в образе белой птицы и увидел чёрную птицу, которая прыгнула на меня. Я расскажу тебе истину об этой птице. Это был один из моих невольников, и я полюбила его великой любовью, и однажды он обратил взоры на одну из моих невольниц, и охватила меня ревность, и я заколдовала его в образе чёрной птицы, а невольницу я убила. И теперь я не могу вытерпеть без него и одной минуты. Всякий раз как я по нем стоскуюсь, я обращаюсь в птицу и иду к нему, чтобы он прыгнул на меня и овладел мной, как ты видел. Не из-за этого ли ты на меня разгневан, хотя я – клянусь огнём, и светом, и тенью, и жаром! – ещё больше полюбила тебя и сделала тебя своей долей в жизни». И БедрБасим ответил ей, пьяный: «То, что ты поняла о причине моего гнева, – правильно, и нет моему гневу причины, кроме этой». И царица стала его обнимать и целовать и проявила к нему любовь и легла, и он тоже лёг рядом с нею. А когда наступила полночь, царица поднялась с постели, и царь Бедр-Басим проснулся, но сделал вид, что спит, и стал украдкой поглядывать и смотреть, что она делает, и увидел, что она вынула из красного мешка что-то красное и рассыпала это посреди дворца, и вдруг это превратилось в реку, которая бежала, как море. И царица взяла в руку горсть ячменя и рассыпала его по земле и полила той водой, и семена превратились в колосящиеся злаки. И тогда царица взяла зерно и смолола его в муку и положила муку в одно место и вернулась и проспала возле Бедр-Басима до утра. А когда наступило утро, царь Бедр-Басим поднялся и вымыл лицо и потом попросил у царицы позволения отправиться к старику, и она ему позволила. И Бедр-Басим пошёл к старику и рассказал ему, что он видел, и старик, услышав его слова, засмеялся я сказал: «Клянусь Аллахом, эта нечестивая колдунья замыслила против тебя козни, но не думай о ней нисколько».
И потом он вынес ему с ритль савика [607] и сказал: «Возьми его с собой и знай, что, когда она увидит савик, она спросит: „Что это такое и что ты будешь с этим делать?“ А ты скажи: „Увеличение блага – благо“. И поешь его. А когда она вынесет тебе свой савик и скажет: „Поешь этого савика“, – сделай вид, что ты ешь его, а сам ешь свой савик и берегись съесть сколько-нибудь её савика, хотя бы одно зёрнышко. Если ты съешь его хоть одно зёрнышко, её колдовство получит над тобой власть, и она тебя заколдует и скажет тебе: „Выйди из человеческого образа!“ И ты перейдёшь из твоего образа в оораз, какой она пожелает. А если ты не поешь её савика, её колдовство уничтожится, и оно ничем тебе не повредит, и будет она смущена до пределов смущения. Она станет тебе говорить: „Я только с тобой пошутила“. И признаваться тебе в любви и дружбе, но все это с её стороны лицемерие и коварство, а ты тоже прояви к ней любовь и скажи ей: „О госпожа моя и свет моего глаза, поешь этого савика и посмотри, какой он сладкий“. И если она съест его хоть одно зёрнышко, возьми в руку воды, брось её ей в лицо и скажи: „Выйди из человеческого образа!“ И она примет образ, какой ты хочешь. А потом отпусти её и приходи ко мне, и я тебе что-нибудь придумаю».
607
Савик – ячменная мука. Так же называется ряд кушаний, приготовленных с примесью этой муки (суп, тесто и т. п.)» В данном случае, вероятно, имеется в виду нечто вроде запеканки, которую обыкновенно брали в дорогу.