Тысяча Имен
Шрифт:
Эти слова положили конец колебаниям Винтер: «Пора сматываться! — Она не хотела бросать Феор, но им с Бобби вдвоем никак не спасти девушку от десятка вооруженных мужчин. — Может, я смогу привести взвод–другой и перехватить их…»
Она поймала Бобби за руку, развернулась к выходу с улицы… и оцепенела. Путь им преграждал тот самый юноша, которого Винтер сочла телохранителем, лысый, как и все прочие, но ладно сложенный и явно небезобидный. Винтер не слышала, как он подошел. Юноша поднял руки, с его ладоней медленно капала кровь.
— Нет,
— В самом деле?
— Сэр, — едва слышно сказала Бобби, — я рвану налево, вы направо, и кто–нибудь из нас сумеет ударить его сзади. Сабли у него нет.
Юноша улыбнулся, глядя на них. Винтер судорожно сглотнула.
— Не думаю, что это будет разумно, — ответила она Бобби.
— Но…
Шаги, раздавшиеся сзади, оборвали спор. Три десолтая неспешно подошли к ним и вместе с телохранителем повели девушек по улице. Повозка все так же уплывала вдаль, и прочие десолтаи, в том числе Стальной Призрак, ушли вместе с ней. Остались старуха и Феор, которая что–то быстро говорила вполголоса. Винтер уловила несколько слов — хандарайка рассказывала о том, что с ней приключилось, то и дело запинаясь и сбиваясь от спешки.
В какой–то момент старуха вдруг вперила пронзительный взгляд в Бобби. Винтер, державшая руку на плече капрала, почувствовала, что девушка оцепенела.
— Она… — Бобби прижала ладонь к виску. — В ней что–то есть, я чувствую… что–то неладное.
Феор закончила рассказ и снова простерлась ниц. Старуха словно не замечала ее, целиком сосредоточив внимание на ворданайках. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал еще менее приязненно, чем прежде:
— Я полагала тебя более благоразумной, дитя мое.
— Я не видела иного пути. Я была у них в долгу.
— Нет и не может быть долга чести перед еретиками! — отрезала старуха. — Расхемы бесчестны.
— Мать, прости меня! — Феор уткнулась лбом в землю. — Умоляю! Будь милосердна!
— Милосердна, — почти задумчиво повторила старуха. И издала резкий харкающий звук. — Не могу. Обв–скар–иот должен быть вызволен для кого–то более достойного.
— Я принимаю твой суд, — проговорила Феор, — но эти двое…
— Расхемы. Если мы их отпустим, они угодят в силки интригана Орланко. Нет. — Она покачала головой. — Я дарую тебе милость быстрой смерти. Онвидаэр, займись этим. — Голова в капюшоне качнулась в сторону удалявшейся повозки. — Мы отстали. Акатаэр, со мной.
— Мать! — Феор вскинула голову, и голос ее зазвенел от боли, но старуха уже повернулась к ней спиной. Юноша по имени Онвидаэр встал на ее место, а трое десолтаев подступили ближе к Винтер и Бобби.
«Трое. — Мысли Винтер лихорадочно метались. Должен быть хоть какой–то выход. Наверняка. — Развернуться и перехватить руку того, что ближе всех?» Если он недостаточно бдителен, она даже могла бы вырвать у него саблю, да что толку — фехтовать она не умеет. А Бобби останется безоружной против двух других.
Тугой
Феор схватила ладонь Онвидаэра и направила к своей шее. Приподняла подбородок, чтобы его пальцам проще было сомкнуться на ее горле. Наступила долгая оцепенелая тишина.
И Онвидаэр безвольно уронил руку.
— Не могу, — удивленно проговорил он.
— Ты должен это сделать, — сказала Феор. Горло ее было измазано кровью с ладоней Онвидаэра. — Она почует мою смерть. Она должна почуять мою смерть.
Онвидаэр покачал головой:
— Не могу.
Один из десолтаев выступил вперед.
— Я возьму это дело на себя, если пожелаешь, — сказал он. Тон его был учтив, однако юноша ожег его взглядом, словно ядовитое насекомое.
Теперь за Винтер следили только два десолтая. Она подобралась.
— Прошу тебя, Онви. — Феор закрыла глаза. — Так судила Мать. Я принимаю свою участь.
Онвидаэр на миг поджал губы, затем, похоже, решился. Десолтай, вызвавшийся убить Феор, открыл рот, но не успел сказать ни слова. Юноша сделал шаг вперед, и рука его прянула к виску кочевника. Раздался треск костей, и десолтай, оторвавшись от земли, рухнул бесформенной грудой в уличную пыль.
Два других десолтая закричали, вскинув сабли, но Онвидаэр двигался так стремительно, что превратился в размытый силуэт. Он схватил руку с саблей, вывернул без малейших усилий — снова затрещали кости — и нанес кулаком удар в грудь. Что–то хрустнуло, и десолтай пошатнулся. Он еще падал, когда Онвидаэр метнулся за спину третьему кочевнику, ухватил обеими руками его голову и одним рывком свернул ее.
Оба десолтая беззвучно осели наземь. Феор, до сих пор смотревшая туда, где только что стоял Онвидаэр, дрожала всем телом.
— Тогда отпусти их, — проговорила она, — но Мать должна почуять мою смерть.
— Нет! — вырвалось у Винтер.
— Должна! — настойчиво повторила Феор, повернувшись к Онвидаэру и глядя ему в лицо. — Иначе вместо меня умрешь ты.
Лицо юноши исказилось смятением. Он вяло поднял руку, но тут же уронил. Феор, раздосадованно покачав головой, наклонилась за саблей одного из убитых десолтаев.
— Подождите! — выпалила Винтер, торопливо соображая. — Просто подождите, хорошо?
Онвидаэр повернулся к ней, явно только сейчас осознав, что она говорит по–хандарайски.
— Появился ворданайский патруль, — сказала Винтер. — Десять человек… нет, двадцать, — поправилась она, вспомнив, с какой скоростью двигался Онвидаэр. — Ты еле вырвался.
В глазах Феор заблестели слезы. Онвидаэр склонил голову к плечу, обдумывая слова Винтер.
— Патруль, — произнес он. — Шел за вами.