Тысяча орков
Шрифт:
Аграфан затрясся, зашевелились губы, что проглатывали слова, так никем и не услышанные. Развернувшись, советник выбежал из дома, направившись туда, где кипела битва, что наверняка приближалась к городской темнице.
— Дворфы гораздо сильнее, чем вы полагаете, — сказала Эластулу Шаудра Звездноясная.
— Мы их одолеем.
— Но какой ценой? — спросила хранительница скипетра. Разубедить Эластула, обращая внимание на потери среди воинов, было сложно, ибо правитель не рисковал жизнью, однако Шаудра попыталась привлечь внимание маркграфа
— Еще найдутся, — не согласился маркграф. Шаудра смерила правителя недоверчивым взглядом.
— Так что ты посоветуешь?
— Отпустите Торгара Молотобойца, — ответила хранительница скипетра.
Эластул сморщился, точно от боли.
— У вас не остается выбора. Освободите его и позвольте уйти. Знаю, он уйдет не один, и Мирабар понесет немалые потери, но не все дворфы покинут город. И возможно, ваша слава не отвратит новых дворфов от того, чтобы переселиться в город. Иначе грядет кровопролитие, в котором победителей не окажется, а итогом станет разрушение Мирабара.
— Вы переоцениваете преданность дворфов друг другу.
— Вы недооцениваете ее. Родственные узы для всякого дворфа дороже, чем золото и драгоценные камни. А дворфы, о Эластул, все состоят друг с другом в родстве, и объединяет их клан Делзун. Говорю вам как советница и друг. Отпустите Торгара, и немедленно, прежде чем наберет полную силу сражение, прежде чем воцарится безумие.
Эластул задумался, опустил взор, и на его лице сменялась череда выражений, одно за другим — от ярости до страха. Правитель посмотрел на Шаудру, а после — на Джафара.
— Да будет так! — приказал правитель.
— Керельменаф! — начал было возражать Джафар, но тотчас же замолк под непреклонным взглядом Эластула.
— Немедленно! — потребовал правитель. — Освободите Торгара Молотобойца и заставьте его навсегда покинуть город!
— Он может расценить вашу милость как повод для того, чтобы остаться, — вмешалась Шаудра, искренне недоумевая, возможно ли после подобных событий установление лучшего, более глубокого взаимопонимания между дворфами и маркграфом.
— Под страхом смерти запрещаю ему оставаться в городе и возвращаться сюда.
— Вероятно, многие дворфы не одобрят подобного решения, — заметила Шаудра.
— Так пусть те, кто согласен с изменником, отправятся вместе с ним! — плюнул Эластул. — Пусть отправляются в Мифрил Халл и умрут по дороге, а если доберутся, то пусть заразят Мифрил Халл тем же ядом измены, что так долго отравлял Мирабар! Иди! — проревел маркграф Джафару. — Иди немедленно, избавь нас от изменников!
Джафар ухмыльнулся, знаками пригласил следовать за собой еще одного «молота», и оба воина стремительно скрылись в темноте.
Взглянув на прощание на Эластула, за «молотами» последовала и Шаудра Звездноясная.
Когда все трое добрались до темницы, то вокруг ее стен разгоралась скорее перебранка, нежели
На сторону Язвия и Торгара встало несколько сотен дворфов, которым противостояло приблизительно вдвое больше бойцов Алебарды. Примечательно, что в рядах мирабарского войска не было видно ни одного дворфа, хотя немало дворфов, что сражались в Алебарде, стояли в стороне, скрестив на груди руки и созерцая происходящее с мрачной, угрюмой миной.
Шаудра оглянулась на Джафара, что с явным презрением взирал на мирных дворфов.
— Даже и не помышляй о том, чтобы нарушить приказ маркграфа, — предупредила упрямого «молота» хранительница скипетра. — И даже не думай задержать освобождение Торгара, чтобы подстрекнуть дворфов к битве.
Джафар обернулся к Шаудре, коварно ухмыляясь.
— Я готова пустить в ход чары, — предупредила Шаудра.
Женщина блефовала, однако не отходила от воина ни на дюйм.
Заметив, что ее заявления не действуют, она продолжила:
— В мирабарской междоусобице не окажется победителей. Взгляни, Джафар: те, кто сражается в твоей же Алебарде, отошли в сторону — их раздирают внутренние противоречия.
К людям подошел советник Аграфан — растерянный, в помятой одежде, точно кто-то ухватился за прекрасную ткань и поднял советника над землей, несколько раз встряхнув его (по правде говоря, так и случилось).
— С ними невозможно разговаривать! — прогремел голос раздосадованного дворфа.
— С ними поговорит Джафар, — сообщила Шаудра, — и сообщит о том, что Торгару возвращается свобода. — Обернувшись, женщина взглянула на прищурившегося «молота». — Торгара освободят незамедлительно, по приказу маркграфа, и тотчас доставят к дороге, что ведет в Мифрил Халл, вернув ему все имущество.
— Хвала Думатойну! — облегченно вздохнул Аграфан.
Дворф побежал передать известие остальным, и наконец-то ему удалось речами положить конец зарождавшимся беспорядкам.
— Стало быть, мерзавец Торгар от нас уберется! — презрительно бросил Джафар в лицо Шаудре!, признавая свое поражение.™ Что ж, пусть убирается. По мне, пусть хоть все его вонючие и уродливые сородичи убираются вместе с ним!
Шаудра отнеслась к вспышке негодования как к должному — ничего иного от «молота» Джафара она и не ожидала.
Встав посреди толпы, Шаудра привлекла внимание всех собравшихся вспышкой магического света над головой. Когда же к ней обратились всеобщие взоры, хранительница скипетра возвестила о том, что столь долго жаждали услышать многие из мирабарских дворфов.
И когда из мирабарской темницы вышел Торгар Молотобоец, то выход его сопровождался громовыми рукоплесканиями Язвия и его сторонников, к которым примешивались проклятия и брань многих людей, а также несколько вздохов и неопределенных звуков, что издавали дворфы из Алебарды, по-прежнему стоявшие поодаль.