Тысяча слов

Браун Дженнифер

Или ей просто не было до этого дела. Может, если она видела, что я не в порядке, то считала это результатом моих собственных ошибок.

– Ты пойдешь со мной?
– спросила я папу.

Он осторожно пригнал машину на свое парковочное место и остановился.

– Было бы лучше, если бы мама пошла с тобой в этот раз, Эш, - сказал он. Он не выглядел злым или расстроенным, просто странным и напуганным, - Я не уверен, что мне следует углубляться в это. И я не смогу пообещать,

что выдержу находиться в одной комнате с ним.

Я поняла, к чему он клонил. Скорее всего, он хотел выбить все дерьмо из Калеба, и последнее, что ему нужно было в этот момент – очередная история СМИ о директоре Честерстонской Школы, который в этот раз напал на кого-то в суде. Особенно на того, кто пытался принести извинения. Папе даже не нужно было расстраиваться из-за чего-то другого на фоне этого.

Мы раскрыли двери, при этом выпустив на себя клубы свежего воздуха. Я глубоко вздохнула, уже подготавливая себя к очередному дню на общественных работах.

– Ладно, - завершила я, - Скажи ей, что я согласна встретиться с ним. Было бы хорошо услышать от него, что он осознает свою вину.

И в этот момент я поняла, насколько правдивой была эта фраза. Как же я хотела, после нескольких месяцев отрицания и лжи, наконец-то, услышать, как Калеб признает, что предал меня. В каком-то роде это было единственным, чего я когда-либо хотела от него.

Этого было мало, слишком поздно, но все же что-то.

Первая вещь, которую я заметила, когда вошла в кабинет 104 – новенький в «Подростковом Разговоре». У Кензи не заняло много времени рассказать всем, что его зовут Корд, и он здесь из-за наркотиков.

– Полное дерьмо, - прошептала она Энджел настолько громко, чтобы все в комнате могли услышать ее, - Его куратор сказал, что он продавал наркотики на стоянке для машин, но никто еще его не поймал на этом. Они обыскали его шкафчик и вещи. В конце концов, когда они уже в третий раз обыскали его машину, они нашли пакетик с наркотиками и начали ликовать прямо там. Я имею в виду, что он начал продавать их с седьмого класса, но у них не было доказательств, потому что тот хорошо скрывался.

– Черт, как ты об этом узнала? – удивился Даррел, который все возился со степлером за столом миссис Моузли. Сама миссис Моузли вышла, оставив нас всех наедине, включая Корда, который сидел через пару компьютеров от меня и слушал свой iPod.

– Ты ничего не знаешь.

– Ага, я ничего не знаю, - начала отпираться Кензи. Я развернула свой стул и могла видеть, как кончики ее ушей покраснели, а сама она небрежно вертела ножницами в воздухе. Это не было опасно для Даррела, но достаточно, чтобы пригрозить, - Моя подруга ходит в эту школу, и она постоянно покупала у него, - к этому времени Кензи уже не шептала; я взглянула на Корда, который выглядел непричастным ко всему этому. Что, возможно, было хорошим знаком. Я не знаю, что бы они сделали с ним, если бы он устроил разборки в свой первый день на общественных работах, но это явно не закончилось бы хорошо.

Даррел

усмехнулся.

– Твоя подруга, - сказал он в «кавычках», - Хотя, не важно.

– Да, не суть, - ответила Кензи.

– Чего пристал, Даррел? – сказала Энджел, но сказала тихо. Все знали, что Энджел и Даррел были друзьями уже очень давно, - Во всяком случае, это тебя не касается.

Он взглянул на Энджел и потряс головой.

– Кензи, ты уже погрязла в этом. Ты думаешь, что знаешь все обо всем, - сказал он, наконец, скрепив степлером свои бумаги и прогулочным шагом возвращаясь к своему компьютеру, - Не забивай голову дерьмом, - пробурчал он и уселся на стул.

– Верно, продолжай, Даррел, - сказала Кензи, глубоко вздохнула и добавила что-то, и они с Энджел замолчали.

Я развернулась к своему компьютеру, благодарная, что никто не пытался втянуть меня в это. Я уже имела опыт в этом с Кензи – она постоянно называла меня Супермоделью и вставляла свои колкие комментарии о сообщениях со мной. Как же мне хотелось, чтобы она поскорее закончила свою брошюру или родила, тогда ей пришлось бы уйти, и все мы обрели бы спокойствие.

Миссис Моузли вернулась в кабинет и посмотрела на часы.

– Никто не хочет пойти на перерыв?

Мы, по обыкновению, все встали. Не важно, нужно ли тебе было идти в комнату отдыха или нет, перерыв нужен был для того, чтобы твои глаза отдохнули от компьютера, или уши от Кензи.

Мы толпой пошли вниз по коридору. Кензи и Энджел свернули в дамскую комнату, а Даррел нырнул в мужскую. Корд стоял напротив доски с бюллетенями, уставившись на нее, как будто она была самой интересной вещью, которую он когда-либо видел в жизни. Мак же, как обычно, направился к аппарату со сладостями, который находился под лестницей.

Я попусту бродила по лестничной клетке, иногда посматривая в сторону автомата со сладостями. Кроме того случая, когда он сказал Кензи и Энджел оставить меня в покое, я никогда не слышала от Мака и слова. День за днем он тихо сидел на своем месте, кликая, кликая и еще раз кликая своей мышкой, заткнув наушники в уши. Миссис Моузли никогда не спрашивала о его продвижениях с проектом. Она никогда не предлагала прочитать его работу. Она никогда не помогала ему советом. Даже тогда, когда она стояла рядом с моим компьютером, и ее плечо буквально терлось об него.

Мне хотелось узнать о Маке. Многое. Мне хотелось узнать, какая у него история, ведь она скорее всего была единственной, которую Кензи не знала. Или, по крайней мере, единственной, которую она не рассказывала на каждом шагу, если знала.

Я наблюдала за его тенью, как он вставлял монетки в автомат и нажимал разные кнопки. Рукава его куртки были закатаны по локти, обнажая его бледную, белую кожу. Его штаны съехали вниз, они были грязными и порванными на манжетах.