Шрифт:
Пролог
Кристин
Я сидела на кухне своей маленькой квартирки и не могла осознать простой факт. Он сбежал. Сбежал именно сейчас, оставив меня один на один с тем, что произошло. Прикурила от плиты его горькую сигарету. Затянулась. Закашлялась. Вытерла выступившие слезы. Затянулась еще раз. Голову изрядно повело. Пинком ноги отбросила трехногую табуретку. Вскочила, теребя кончик перекинутой через плечо косы. Подошла к окну, все еще надеясь, что это глупая шутка. Что его «Зид» сейчас затормозит у крыльца, и Клим взбежит по ступеням, на ходу стаскивая шлем. Вот непослушная челка падает на глаза, и он отбрасывает ее рукой. Улыбаясь. Смеясь… Незнакомую машину во дворе, я заметила не сразу. Темную, с огромными колесами и мордой, напоминающей оскал. На крыше виднелись
– Кристин, я полагаю?
Я обернулась, слегка кивнув.
– С кем имею честь беседовать?
– Инспектор Лерой, – представился мужчина, – простите за вторжение. Я стучал. Вы не отвечали. А дверь была открыта.
Довольно высокий, но ниже Клима, зато значительно шире его в плечах. Короткие темные волосы немного вились, там, где позволяла длина. А в карих глазах то и дело вспыхивали искры, когда он осматривал сначала кухню, взгляд его задержался на мгновение на упавшем табурете, потом меня.
– Чем могу быть полезна? – нарушила я затянувшуюся тишину.
– Вы готовы сейчас отвечать на мои вопросы? – голос звучал ровно, но столько в нем было… сочувствия, что я поспешила отвернуться.
Неопределенно повела плечом, снова уставившись в окно:
– У меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – послышалось за моей спиной. А потом, практически без перехода, – что он был за человек?
– Почему был? – прошептала я, не оборачиваясь. – Он есть.
– Он объявлен в розыск, – уточнил Лерой, – и есть все основания считать, что он не выходил с территории Заповедника. А значит практически не имел шансов выжить… в одиночку.
– Он жив, – повторила я, – пока есть его письма, он жив.
И протянула инспектору сложенный вдвое листок:
«Прости, мой храбрый друг! Я мог бы написать еще много слов, но уверен, что ты даже не станешь их читать. Просто поверь и прости. Поверь, как всегда верила мне во всем. Прости, как прощала меня всегда. Даже когда я был сотни тысяч раз неправ. Меня охватывает ужас от осознания того, что именно ты могла нафантазировать, когда проснулась. Прости, что снова ушел. Поверь, я слишком долго ждал тебя, чтобы трусливо сбежать. Я не смог остаться, Крис! Это какая-то насмешка судьбы, получить тебя в тот момент, когда пришлось потерять все! Прости».
Подписи не было.
– Это написал егерь Клим? – уточнил Лерой.
– Он самый, – буркнула я.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Мы уснули вчера на рассвете, – прошептала я и отвернулась к окну.
На некоторое время на кухне снова воцарилась тишина, затем еле слышные шаги и звук закрывшейся двери.
Часть первая
Глава первая
Четыре года назад
Впервые я увидела Клима, когда официально выросла из коротких штанишек и юбочек, едва прикрывающих ягодицы. В наш продвинутый век девочка становилась девушкой, когда родители замечали, что дальше тянуть уже некуда и пора приобретать гардероб, достойный взрослого человека. То есть вступать в зрелость. Длинные брюки, блузы и платья, фуфайки и пальто. Сапожки вместо тяжелых ботинок, практичные, но изящные туфли на лето. Это было неимоверно дорого. Поэтому как правило совпадало с праздником в честь дня рождения, когда девочка официально признавалась взрослой. И была приглашена на обед к столу общины, а потом вливалась в стройные ряды молодежи. С этого времени можно было подавать заявление на прохождения тестирования в школу. С мальчиками все было немного сложнее. Они доказывали свою зрелость походом в Заповедник. И лишь потом их представляли обществу. Для меня официальный возраст зрелости наступил в четырнадцать. Я плохо помню чопорный обед в общине, помню только, как младшая сестра моей мамы Лиз утащила меня переодеваться, как я примеряла у зеркала в полный рост новые темные брюки длиной ниже щиколотки, изящные лодочки и фуфайку с высоким горлом цвета морской волны. Как распустила темно-русую косу и собрала немного вьющиеся
– Ребята, встречайте Крис! – закричала, перекрывая грохот музыки.
Все разговоры мигом прекратились, музыка стихла, сидящие на ступенях парни поднялись.
В полной тишине я сползла с сидения старенькой «Савы» и стянула шлем.
– Приятно познакомиться, Крис, – раздался мужской голос.
Передо мной стоял парень лет двадцати, не меньше. Если судить по форме, уже окончивший юнкерский корпус. Высокий. Довольно узкий в кости, но жилистый, как натянутая стрела. Светлая косая челка падала на глаза, приглушая их глубокую синеву. Длинные волосы забраны в хвост, в мочке уха несколько колец. На руках плотные перчатки, в петлице форменной куртки жетон с номером. К9940. Егерь. Тот, кто охраняет границы Заповедника от нас, или нас – от Заповедника.
– Клим, – представился егерь и широко улыбнулся.
А я утонула в глубине его глаз.
– Клим, – завизжала Лиз, подпрыгнув, обняла его за шею и поцеловала.
Я невольно отвела взгляд.
– Привет, малышка Лиз, – промурлыкал Клим, обнимая ее за талию и вновь обращаясь ко мне:
– С днем рождения, Крис. Теперь ты стала взрослой, – он подмигнул и протянул руку, приглашая в зал.
В ту ночь мы втроем веселились до утра, танцевали, болтали на улице обо всем на свете и снова шли в зал. На рассвете Клим подсадил меня в седло «Савы» позади Лиз, аккуратно застегнул на мне шлем и прошептал:
– До завтра!
А днем я получила свое первое письмо.
«Здравствуй, мой маленький друг! Я очень надеюсь, что ты не выбросишь знакомство со мной из своей головы тотчас, как проснешься. Потому что мне неимоверно хочется иметь в хороших знакомых (читай в друзьях) такое милое создание. Надеюсь, вечером ты присоединишься к нашему с Лиз походу в кино. С нами будут еще ребята из моего корпуса, так что не переживай, ты не испортишь нам свидание. Клим».
В кино я так и не попала. У кинотеатра выяснилось, что часть компании гораздо больше хочет уехать на пляж, чем сидеть в душном зале. Лиз с воодушевлением поддержала эту идею, и мне ничего другого не оставалось, кроме как согласиться. Вернуться без нее домой я не могла, да и, если честно, очень хотелось попасть на побережье. Так что, собравшись у кинотеатра, компания устремилась прочь из города.
Берег моря встретил нас вечерней прохладой. Соскочив со своей «Савы», Лиз тут же скинула ботинки, закатала брюки и побежала к воде. Я подняла шлем, небрежно брошенный на песок хозяйкой, закрепила у седла, сняла свой и устроила рядом. Поправила юбку (я же в кино собиралась). Поежилась, кутаясь в куртку, жалея, что не надела фуфайку, и направилась следом. Очень скоро туфли наполнились песком, и пришлось разуться. Море обдало ступни мягкой прохладной волной, я зашла в воду по щиколотку и направилась вдоль берега, наблюдая, как молодые люди скидывают куртки и рубашки с криками несутся к морю, а Лиз с подружками о чем-то шепчутся, кидая на них взгляды.
– Привет, – Клим догнал меня и теперь шел рядом.
– Привет, – улыбнулась я.
– Давно я не был на берегу.
– Я люблю море в это время года, – ответила тихо.
Мы бродили по прибою, пока не зашло солнце. Сразу стало зябко. Вспомнилось вдруг, как когда-то давно мы ездили с родителями в отпуск на океан. Стояла осень. С воды дули постоянные ветра, а берег заканчивался обрывом. И вот на самом его краю каждый вечер собирались люди и ждали заката. А потом громко аплодировали, когда солнце садилось в океан и сразу наступала ночь. Было что-то мистическое в том, чтобы потом идти в этой густой темноте к нашему домику. В тишине. Когда в ушах еще раздавался гул прибоя и аплодисменты.