Тысяча забытых звёзд
Шрифт:
— Испугалась?
— Ещё бы, они такие здоровенные.
Абрикосы здесь росли прямо у дороги — таким ярко-оранжевым цветом мог похвастаться не каждый магазинный апельсин. У Влады никак не получалось привыкнуть, что абрикосы сыпались на дорогу, и их никто не собирал — у всех хватало таких же в саду. Ей было жалко. Каждый раз, проходя мимо, она срывала хоть один. И ела, жмурясь от сладости.
Она приехала сюда, к родителям Кира, чтобы в тишине и спокойствии дописать диссертацию, с которой мучилась уже три года. С одной стороны — все материалы собраны, а идеи только и ждут, чтобы их осуществили. С
Сюда интернета не провели, а телефоны хоть и были, но чаще просто оказывались вне зоны действия сети. Родители Кира обрадовались гостье: будет кому присмотреть за домом и Командором в их отсутствие. Сад тоже был счастлив — так казалось Киру — хоть у кого-то болело сердце за втоптанные в грязь абрикосы.
Школа едва-едва виднелась среди зарослей степной вишни и ракитника. Скрипуче-деревянная и вся вылинявшая от солнца. На бывшей спортивной площадке одиноко торчал ржавый турник. Кто-то хозяйственный, видно, пожалел, что пропадает такой участок, и засадил его кукурузой. На том всё и кончилось — кукуруза одичала и заполонила всё кругом, оставив в покое только старую асфальтовую дорожку к порогу школы.
— Вон там был наш класс. — Кир показал на ближние ко входу окна. — А в соседнем однажды случился пожар. В подвале — столовая, а вон там был спортзал.
Влада прилежно оглянулась туда, куда он показывал — на деревянное строение, больше напоминающее сарай. Передёрнула плечами.
— Здесь сторожей случайно нет?
— Ты что, смеёшься.
Дверь была заколочена только для вида, доски отошли, стоило Киру подёргать за ручку. В груди кольнулась лёгкая ностальгия. Здесь всё оставалось, как раньше, разве что покрылось слоем пыли. В некоторых классах нашлись даже парты со знакомыми надписями.
— Отсюда многое вынесли, когда построили новую школу. Её-то построили, а мебели новой не дали.
Влада отстранённо кивнула и ушла в коридор, низко опустив голову, как будто принюхиваясь. Кир дал ей побродить по лестницам и коридорам, а сам остался в классе. Через забитые окна просачивались лучи августовского солнца.
Впав в прострацию, он наблюдал за тем, как шуршит по доскам узкий лист кукурузы, плавно, как будто рука, осторожно выводящая буквы на школьной доске. Но доски здесь не было, а на стене остался след — краска была чуть темнее. От сырости она кое-где вспучилась и пошла трещинами. Кир сообразил, что не слышит шагов Влады в коридоре, и пошёл её искать.
Он заглянул по очереди во все классы, поднялся на второй этаж. Там был актовый зал — просторная по сравнению с другими комната, теперь совершенно пустая, с небольшим возвышением в противоположном от двери конце.
Лестница в подвал скрипела и стонала на все мотивы. Дойдя до середины, Кир услышал голос Влады. Слов было не разобрать, она мурлыкала что-то, то ли напевала, то ли уговаривала, но как будто на чужом языке. Из столовой ему в лицо посмотрела темнота.
Он не в первый раз видел, как Влада это делала, но всегда предпочитал не подходить близко. Отучившись в том же самом институте, что и она, Кир много чего знал в теории. Но одно дело знать, и совсем другое — на практике убедиться, что рядом
Влада не занималась крупными и сильными полтергейстами. Она сама часто говорила, если завести разговор на тему её диссертации, что смельчаков, которые их изучают — много, потому что это престижно и неизменно вызывает восхищение. А её объектом были мелкие и почти безобидные сущности. «Мелочи мои», — так она сама выражалась. Но на самом деле у неё просто не хватало способностей, чтобы заняться чем-нибудь настолько серьёзным. Приходилось довольствоваться тем, что имелось.
Кир не стал заходить в столовую. Опасливо потрогал деревянные перила, но прислониться к ним тоже не решился. Он поднялся на верхние ступеньки, туда, куда ещё доходил солнечный свет.
Влада выбралась из подвала, отряхивая руки.
— Знаешь, что интересно?
Ответа от него не требовалось.
— Интересно, что люди не могут уходить до конца. Они всегда что-нибудь оставляют. Кусок души. Просто удивительно, как к концу жизни внутри у нас ещё что-то теплится.
Вечером приехала Зарина, и дом сразу сделался шумным и неприбранным. На каждом шагу попадались пёстрые кучки её вещей, которые почему-то не умещались в шкафы, как ни старайся. Под окном поселилась маленькая красная машинка, блестящая и кукольная. Командор забился в будку, и оттуда торчал только его нос, как пистолетное дуло.
— Я только на выходные, — сказала Зарина и сразу же вывалила последние новости: как задержали зарплату, в каком платье явилась подруга, и как её подрезали на скоростной трассе.
Она заглянула в экран Владиного ноутбука, проинспектировала банки с вареньем и выпросила парочку — яблочное и сливовое. Подумала и вместо яблочного взяла абрикосовое, а потом ещё маленькую баночку с облепиховым конфитюром.
— А что ты там рассказывала? Про школу? Старую или новую?
Влада не успела ответить, Зарина уже нашла распечатки графиков и принялась их изучать.
— Ничего не понимаю.
Переодевшись в домашнее, на кухню явилась мама. По привычке она долго мыла руки с мылом, роняя в раковину густую пену. Потом, повязав на голову косынку, накрывала стол к ужину.
— Я никогда не думала, что у нас такое водится, — сказала она, дождавшись перерыва в рассказах Зарины.
— Такое водится почти во всех заброшенных домах. Люди уходят, но остаются их следы. — Влада не любила говорить. Начинала и замолкала — то ли боялась, что говорит неинтересно, то ли — что перебьют.
— Да ладно! — изумилась Зарина. — Мы в детстве в старую школу играть бегали. Ничего там не было.
— Он просто не показывался вам. Это же не страшный полтергейст, который швыряется вещами и пожары устраивает.
— Да ладно, я бы заметила, — уверенно фыркнула Зарина и хлопнула стопкой графиков по столу, так что зазвенели тарелки. Разговор, значит, был окончен.
Кир посмотрел на Владу: обиделась или нет? Вроде бы нет, хотя кто её знает. Влада снова уткнулась в ноутбук, примощенный на углу стола, пока мама раскладывала по тарелкам тушёную с мясом картошку. Картошку тоже готовила Влада — как раз перед всеобщим сбором, как будто угадала, что вечером за столом соберётся так много народу.