Тысяча замков
Шрифт:
Яра Могучий собирался отослать навстречу гномам с передовым отрядом тяжелой пехоты. Против гномов им не выстоять, но этого и не требовалось: Саят лишь хотел раньше прочих успеть к Драконьей Башне. Чтобы уйти по зову Ко.
А Яр может гибнуть – Саяту он уже не нужен.
Гномьи рати выступили на следующий день после возвращения посланцев с Совета. Кондотьерский отряд и песиголовцы пристроились вослед, и многосотенная колонна потянулась на северо-восток, к Тинзкому мосту. Путь занял два полных дня и большую часть третьего. К этому моменту лореадорская конница лавиной накатилась на Танкар, вышибая аргундорцев из замков, и успела докатиться до Тала
За мостом свернули направо. К гномам-пехотинцам прибавились отряды всадников с кривыми узкими мечами и тонкими пиками. Вишена знал, что летатели на грифонах поднялись в небо вчера рано утром и к середине нынешнего дня должны были достичь южного перевала, того, что ближе, у Драконьей Башни.
Войско отдыхало в полдень, когда дозорные сообщили, что приближаются аргундорцы. Всадники мгновенно вскочили на коней, гномы спешно строились и смыкали щиты. Тарус созвал всех Ушедших в поиск, намереваясь помочь в бою магией из руин. Вишена лениво поигрывал мечом, второй рукой оглаживая волшебный пояс.
Аргундорцы шли плотным строем – впереди медленно двигалась сплошь закованная в железо тяжелая пехота с огромными щитами. За этим несокрушимым строем виднелись легкие пехотинцы-мечники и волчьи всадники.
Конница разбилась на две части и, поравнявшись с шеренгами гномов, прикрыла фланги. Повисла нервная предбитвенная тишина, только звякало иногда железо да глухо стучали о землю копыта коней. Два строя сближались.
– Эй, – негромко сказал глазастый Богуслав. – Там Яр! Среди волчьих всадников!
– Где? – Тотчас оживились Тарус с Боградом.
– Вон, в центре. В плаще, видите?
– Нет, – сказал чародей поморщившись. – Далеко.
– Я вижу, – Боград, щурясь, глядел за ряды пехотинцев. – Точно, он.
– Еще кондотьеры, кроме него, есть? А, Богуслав?
Богуслав пошарил взглядом.
– Не видно.
– Значит, – подытожил Боромир, – штучки наши из руин сейчас не полезнее чем камни… Тьфу, я уж настроился побуянить…
– Слушайте! – жестко сказал Тарус. – Извини, Боромир, что я теперь и в бою стал командовать, но в здешних войнах слишком много колдовства. Куда больше, чем у нас. Так что, не серчай, воевода, сейчас думать буду я.
Боромир покорно развел руками. Он привык уступать Тарусу везде, где пахло чарами и заклинаниями, а в Иллурии действительно без них шагу не ступить.
– В сечу не ввязывайтесь. Все равно против панцирников в строю мы не воины. Постараемся прорваться сбоку к Яру. Он – наша цель. Точнее, его меч.
Омут мрачно смотрел на Таруса, но молчал.
– И, – голос Таруса еле заметно дрогнул, – постарайтесь его не убить. Просто оглушите.
Вишена покосился на Омута: лицо рыдожанина стало менее суровым, а морщинки вокруг глаз разгладились.
«Он все еще верит, что Яра можно вернуть, – подумал Вишена. – Хотя, Тарус тоже в это верит, судя по последним словам.»
Вишена теперь покосился на омутову тяжеленную булаву и понял, что многим из аргундорцев сегодня сильно не поздоровится.
Два строя сшиблись с металлическим лязгом, взметнулись мечи черных пехотинцев и тяжелые гномьи топоры. Захрапели кони, почуявшие волков. Пронесся над полем боевой клич. Война за Аргундор началась, смерть снимала первую жатву.
Вишена плечом к плечу с побратимами миновал основную
Два строя без особых потерь топтались рядом, звенели мечи и топоры, щиты оставались сомкнутыми, с флангов никто не мог ударить: аргундорские всадники-волчатники сцепились с лореадорскими конниками и всем было не до обходов. Ушедшие в поиск теснили легкую пехоту, вместо того, чтобы ударить в спину панцирникам. Гномы-кондотьеры, надрываясь, кричали, но в пылу битвы их не слышали.
И тут зашумели десятки крыльев над головами – целая туча грифонов с всадниками тянула с запада. Гномы издали восторженный клич и заработали топорами с удвоенной силой.
И дело пошло: летатели проносились над сошедшимися рядами, выдергивали специальными крючьями пехотинцев из строя, метали тяжелые шипастые шарики, пробивающие даже броню доспехов. Аргундорцы дрогнули. А вскоре побежали. Всадники на волках сумели убраться, легких пехотинцев перебили почти всех, а панцирники, потеряв около половины, отходили строем. Гномы их потрепали, и отстали, не желая зря расходовать силы. Небольшой отряд аргундорцев-мечников оказался окружен; среди них был и Яр. Сопротивлялись они недолго, расплющенные между гномьих щитов. Вскоре Яр, сражавшийся отчаянно и бесстрашно, остался в одиночестве.
– Этот наш! – громко предупредил всех Тарус.
Гномы опустили топоры и замерли. Яр затравленно вертелся в круге, выставив перед собой меч.
– Вишена, – сказал Тарус негромко. – Обезоружь его.
Пожарский кивнул и проскользнул в круг. Гномы, позабыв обо всем, сгрудились за спинами передних, вытягивали шеи, толкались. Сели даже летатели, оставили грифонов и присоединились к зрителям. Всадники, не слезая с коней, глядели из задних рядов – невысокие гномы не мешали им видеть все. Гномьи вожаки, позабывшие о желании поскандалить с Ушедшими в поиск из-за того, что те в битве действовали наперекор всем, и те приготовились быть свидетелями еще невиданного в Иллурии поединка один на один кондотьеров разных Народов.
Двое медленно кружили, глядя в глаза сопернику. Вишена, в белом плаще и с вороненым мечом, и Яр, чей плащ был чернее ночи, а меч сверкал.
Они сшиблись, отражая встречные удары, и Пожарский понял, что Яр многому научился в Иллурии. Не мальчишка теперь был перед ним, а сильный и искушенный в поединках воин. И вдобавок, распаленный недавним поражением.
Вишена выжидал, чтобы поудачнее выбить у Яра меч, и прозевал боковой секущий. Он успел в последний момент заслониться мечом вдруг грянулся оземь, сраженный чудовищным по силе ударом. Все тело заныло, как по команде.