Тысячекрылый журавль. Стон горы
Шрифт:
Но Фумико вдруг низко поклонилась ему, коснувшись ладонями татами.
– Простите меня! Мне было так жалко маму, так жалко!.. Она и тогда была на грани отчаяния…
Фумико проговорила это быстро и застыла в поклоне. Потом заплакала, ее плечи бессильно поникли.
Кикудзи пришел неожиданно. Фумико была без чулок и все время сидела в неудобной позе, слишком сильно поджав ноги, словно хотела спрятать от него босые ступни. Она буквально сжалась в комочек и от этого казалась совсем несчастной.
Сейчас,
Наконец Фумико поднялась и, закрыв ладонями мокрое от слез лицо, вышла из комнаты.
Она довольно долго не возвращалась.
Кикудзи громко сказал:
– Фумико-сан, разрешите откланяться.
Когда он вышел в переднюю, Фумико появилась с каким-то свертком.
– Вот, возьмите, пожалуйста. Только уж не знаю, удобно ли будет нести.
– Простите, что это?
– Сино.
Кикудзи очень удивился: когда же она успела вынуть цветы, вылить воду, вытереть кувшин, положить его в футляр и завернуть в фуросики!
– Как-то неудобно. В нем же цветы стояли. Может быть, в другой раз?
– Нет, пожалуйста, возьмите сегодня.
Кикудзи подумал, что ей стало очень тяжело оставаться с ним, потому она так быстро и упаковала сино.
– Хорошо, я возьму. Благодарю вас.
– Конечно, я должна была бы сама отнести кувшин к вам, но я не могу войти в ваш дом.
– Почему?
Фумико не ответила.
– Что ж, до свидания, – сказал Кикудзи уже на пороге.
– Большое вам спасибо, что навестили меня. И… женитесь поскорее, не думайте о моей маме…
– Ну зачем вы об этом!
Кикудзи, уже за дверью, обернулся, но Фумико не подняла склоненной в поклоне головы.
3
В сино, полученное от Фумико в подарок, Кикудзи поставил цветы – белые розы и гвоздики бледных тонов.
У Кикудзи появилось такое чувство, словно он полюбил госпожу Оота только сейчас, после ее смерти.
И еще ему казалось, что, не будь Фумико, ее дочери, он бы не догадался о своей любви.
В воскресенье Кикудзи позвонил Фумико.
– Вы по-прежнему одна?
– Да. Правда, сейчас мне уже становится немного тоскливо.
– А ведь нехорошо все время быть одной…
– Да, я понимаю…
– Наверное, очень тихо там у вас… Я даже по телефону слышу тишину вашего дома.
Фумико едва слышно рассмеялась.
– Почему бы вам не попросить какую-нибудь подругу пожить с вами?
– Это было бы, конечно, хорошо. Но, знаете, мне кажется, если здесь появится посторонний человек, все сразу станет известно про маму.
Кикудзи не нашелся что ответить.
–
– Почему же не могу? Запираю и ухожу.
– В таком случае зашли бы как-нибудь ко мне.
– Спасибо, как-нибудь зайду.
– Как ваше здоровье?
– Ничего, похудела немного.
– А спите как?
– Плохо, можно сказать, совсем не сплю.
– Вот уж это никуда не годится!
– Не знаю, может быть, я скоро улажу все дела с домом и сниму комнату у подруги.
– Что значит «улажу»?
– А я продаю дом…
– Ваш дом?
– Да.
– Решили продать?
– Да… А вы считаете, что лучше не продавать?
– Как вам сказать… во всяком случае, я тоже подумываю, не продать ли и мне свой.
Фумико молчала.
– Впрочем, какой смысл обсуждать по телефону такие сложные вопросы. Зашли бы ко мне… Я дома, сегодня ведь воскресенье.
– Да. Воскресенье…
– Знаете, в кувшине, который вы мне подарили, уже стоят цветы, садовые, на европейский манер. Но если вы придете, я использую его по прямому назначению – как мидзусаси…
– Устроите чайную церемонию?
– Ну, ненастоящую… Просто жалко не использовать такое сино хоть раз как положено. Ведь настоящая красота чайной посуды проявляется только в сочетании с другой посудой для чайной церемонии.
– И все же сегодня я не смогу прийти. Очень уж плохо выгляжу, гораздо хуже, чем в тот раз, когда вы у меня были.
– Да ерунда все это! Ведь никаких гостей у меня не будет…
– Все равно…
– Значит, не придете?
– Нет… До свидания!
– Всего хорошего. Ой, кажется, ко мне тут кто-то пришел… Ну, пока!
Пришла Тикако Куримото.
Кикудзи весь сжался – неужели Тикако слышала его телефонный разговор?
– Погода-то, погода какая великолепная! Вот я и выбралась из дому, решила навестить вас… А то все дожди да дожди, просто сил нет…
Тикако уселась и, разумеется, сейчас же заметила сино.
– С вашего позволения, Кикудзи-сан, я бы хотела немного побыть в чайном павильоне. У меня теперь есть свободное время, ведь лето уже, уроков мало, вот и зашла…
Тикако пододвинула к Кикудзи подарок – коробку печенья и веер.
– Наверное, в чайном павильоне опять пахнет плесенью.
– Наверное…
– Вижу, у вас сино Оота-сан. Позвольте полюбоваться, – произнесла Тикако равнодушным тоном и, не вставая с места, пододвинулась поближе к кувшину.
Крепко упершись ладонями о татами, Тикако наклонилась над ним. Ее плечи, костистые, по-мужски широкие, приподнялись, голова опустилась, и Кикудзи показалось, что она вот-вот прыснет на цветы губительным ядом.